Прошло полгода, и доктор, озабоченный, жив ли отец Иоаким, спросил о том Старца.
«Конечно, он жив,» — ответил тот.
Доктор пожелал осмотреть отца Иоакима.
«У него все в порядке, — сказал доктор в изумлении. — Несомненно, что диета и покой, которые я ему предписал, дали свои результаты. Он полностью поправился».
Отцы Григорий и Иоаким посмотрели друг на друга, едва удержав улыбки. Оставшись наедине со Старцем, доктор узнал историю выздоровления пациента. У него не было слов. Он был восхищен силою веры и, возможно, в первый раз осознал, что стал свидетелем чуда.
Его вера
Высота православной веры отца Иоакима была неотмирной — до того, что миролюбцам поведение его представлялось юродством. Но все, что он делал и говорил, исходило всегда из чистых побуждений.
Его волновал вопрос о положении Церкви, вопрос о календаре. Его беспокоила каждая попытка управителей изменить порядок вещей, который ввели в Церкви святые Отцы. Он боролся с отступлениями всеми способами, допустимыми для строгого монаха.
Все греки тогда, от представителей самых низших слоев общества до чиновников высочайшего ранга, горели желанием быть верными членами Церкви. Пребывание в Америке многому его научило. Когда он узнал из греческих и иностранных изданий, что многие люди, облеченные высокой властью, в том числе даже сам король Георгий II, пали до того, что стали масонами, он был опечален и взволнован. Каждому из известных ему высокопоставленных масонов он безо всякого страха написал лично о вреде масонства. Он призвал их покаяться и выступить против врагов Бога и Отечества.
Это послужило причиной вызова его на суд в Фессалоники. И свидетельствовал он об Истине чистосердечно и мужественно. На всех произвели впечатление глубокая вера и верность Богу этого тщедушного монаха с Горы Афон — даже газеты отдали ему должное. Он спокойно принял свой приговор и, подобно преподобному Никодиму, с радостью последовал по дороге изгнания на остров Скопелос в январе 1941 года.
Жители острова были поражены его молитвенностью, его постом и чистотой его души. Многие из них помнят этого монаха, изгнанного правды ради; его яркое житие оставило по себе память на острове.
Разрушительное продвижение германской армии застало его в ссылке Через некоторое время он вернулся уже свободным человеком на Святой Афон, чтобы продолжить отшельническое житие.
Последние годы жизни
Еще большее испытание
Старец Иоаким вернулся в свою бедную каливу на Горе Афон, как боец после боя. Но вместо утешения и покоя обнаружил там нечто, что еще более ранило его исстрадавшееся сердце.
Пока его не было на Афоне, один монах из братии соблазнился мирской суетой и, в конце концов, ушел в мир. Сострадательное сердце отца Иоакима жестоко страдало. Он решился найти отступника, несмотря на свою клятву никогда не покидать более Афона. Любовь к собрату-монаху побудила нарушить клятву, и он отправился с намерением отыскать и вернуть заблудшего.
Но не было раскаяния в душе бывшего монаха. Он не вернулся, его окаменевшее сердце не тронули ни уговоры, ни просьбы, ни слезы Старца.
И вот после этого болезненного испытания отец Иоаким вернулся на Афон. Но вернулся успокоенный, ибо выполнил свой долг. Однако он затратил слишком много усилий, слишком много перестрадал, и изнуренная плоть не выдержала. Старец слег в постель и больше уже никогда не вставал.
На одре страданий
Тем временем отошел ко Господу Старец отец Григорий. Из-за плохого здоровья вынужден был уехать со Святой Горы во время немецкой оккупации автор этих строк Получилось так, что один лишь отец Стефан остался, и только он мог ухаживать за отцом Иоакимом. Отец Стефан приехал вместе с ним из Америки и служил Старцу с большой любовью и преданностью до конца его земной жизни.
Он понимал, что старец Иоаким, излучающий свет любви, мог умереть в любую минуту: он был словно угасающее солнце.
В сентябре 1950 года я получил срочную телеграмму от отца Иоакима с просьбой приехать на Афон. Должна была состояться наша последняя встреча в земной жизни, и я немедленно туда отправился.