Еще одним утешением была его келья. В спокойствии и собранности он жил там красотой духовного мира. Душа его общалась с горним через святые иконы, пребывающие в келье. Помогали и укрепляли также и чтимые им писания святых Отцов: сколь же много было святых избранников, шедших во все это множество столетий до него по тому же пути, а теперь помогавших идти ему! Он не уставал перечитывать мудрые слова преподобного Иоанна Лествичника: «Деревья под порывами ветра глубоко укореняются в земле. Так же и те, которые живут в послушании, приобретают сильные и твердые души». А от преподобного Феодора Студита он узнал, что монашеская жизнь — это постоянная борьба, «непрекращающаяся брань с врагом невидимым».
В храме он переживал моменты неземного блаженства» наслаждаясь молитвами, псалмами, проповедями, синаксарями, кафизмами и акафистами, полунощницами, вечернями и повечериями, светлыми Всенощными под праздники и Литургиями, которые сослужили вместе многие священники — медленным византийским распевом — распевом проповедников, многогласными песнопениями Богородице В такие моменты он чувствовал, что в церковь нисходит Небо. Святые с икон на иконостасе, на стенах, на своде и аналоях, Матерь Божия с многочисленных Своих икон глядели прямо в сердце его и наполняли его духовной радостью и миром.
Когда благоговейно прикладывался к святыням монастырским (а там были мощи преподобномученицы Анастасии Римляныни, святителя Григория Богослова, преподобного Кирика, святого бессребреника Дамиана, великомученика Пантелеймона и других угодников Божиих), он чувствовал крепость в душе своей от единения со святыми Христовыми.
Но самым сильным из чувств его было предвкушение невыразимой радости приближения того дня, когда он будет удостоен причастия Тела и Крови Господних, ради любви к Которому он отрекся от всего мирского.
Новообращенный инок возрастал духовно на Святой Горе.
Постриг
Андрей успешно прошел испытания своего послушничества, и Старец благословил ему постриг: прожив в монастыре два года, он был извещен Старцем, что приблизился день, когда он станет монахом.
Это известие наполнило сердце радостью: скоро он облачится в ангельскую схиму! Сколь высока честь! Оставив на несколько дней послушания, стал готовиться к великому событию. В тиши келейной, в уединении и молитве, ожидал с нетерпением момента великого, считая часы до него. Читая службу пострижения в схиму, взволнован был до слез. Обет, который он даст, будет записан ангелами на Небесах, и когда-то Сам Бог спросит у него отчет.
В ночь перед постригом Андрей пришел к Старцу на последнюю свою исповедь в качестве послушника, получил благословение и богомудрые наставления. По афонскому обычаю, в ту ночь он не спал, но творил молитву.
Постриг был совершен с чувством покаяния и радости. Он был пострижен, и обет его был записан в Небесной Книге. Облаченный в мантию, держал он в руке свечу и крест и со слезами принимал благословения отцов.
«Как назовешь себя, брат?» — спросили его в соответствии с традицией.
«Монах Афанасий,» — ответил он дрожащим голосом.
И радовались все тому событию, потому что искренне любили и уважали новопостриженного за его кроткое поведение во время двухлетнего испытательного периода. И, конечно же, возвеселились пострижению отца Афанасия и ангелы на Небесах.
На подворье в Карее
Каждый из двадцати больших монастырей имеет подворье в Карее — столице Горы Афон, где пребывают монахи, представляющие в Протате или Киноте — Совете свой монастырь. Представитель монастыря подвизается вместе с кем-либо из молодых монахов, который заботится о подворье. Труд на подворье был первым послушанием, вмененным в обязанность вновь постриженного монаха Афанасия. В соответствии с законами монастыря, отец Афанасий, у которого не было еще бороды, должен был жить вне монастыря.
Итак, в 1893 году можно было видеть его на подворье, подвизающимся вместе со старцем Иаковом. Отцу Афанасию предстояло прожить совместно с этим Старцем одиннадцать лет.