Михал Экснер пожал плечами.
— Одному богу известно да святому Вацлаву, маэстро…
Они встретились на площади. Капитан Экснер и поручик Беранек. Остановились, оглядывая друг друга.
— Мы с тобой как два ненормальных привидения, — сказал капитан Экснер. — Боже мой, почему ты не идешь спать?
— Подышать вышел, — объяснил поручик, все еще стоя поодаль. — И знаешь, мне пришло в голову…
Они машинально зашагали к белой светящейся табличке с надписью «Общественная безопасность».
— …взглянуть, как там наша охрана. У них две собаки.
— С одной я знаком, — заметил Экснер. — Она гналась за мной вчера в парке.
— Пойду лягу.
— Гостиница — там, — показал Экснер через плечо.
— Ну да, а ты идешь не туда.
— Хочу еще кое с кем поговорить.
— Уже ночь, капитан.
— Что делать, если я любопытен, — вздохнул Экснер. — Не знаешь случайно — ты ведь знаешь почти все, — где живет доктор Чернох, директор музея?
Беранек достал из нагрудного кармана черный блокнот и стал его листать.
— Камил?
— Он.
— Площадь Мира, двадцать пять.
— Где это?
— Совсем рядом, — Беранек взглянул на номера ближайших домов, — Восемнадцать, семнадцать, двадцать… Вон там.
— Гм. А пани Шустрова?
— Шустрова? — удивился Беранек. — Не слышал о такой. — Он листал блокнот, стараясь, чтоб свет уличного фонаря падал на страницы. — Нет, не знаю. А кто она?
— Квартирная хозяйка доктора Медека.
— Ну, это другое дело, это есть. Подскальная, тридцать один.
— Ага…
— Ничем не могу помочь, капитан, не знаю, где эта улица.
— Спрошу у кого-нибудь. Ну а доктор Гаусер?
— Впервые слышу. Это еще кто такой?
— Хирург.
— Тебе нужна операция?
— Ты устал, — сказал Экснер сухо. — Здорово устал. Иди спать, а я еще поработаю.
— Подожди, ты не объяснил, зачем тебе хирург.
— Я слышал, он играет в канасту, — ответил капитан Экснер.
— Ага. — Поручик Беранек громко захлопнул свой черный блокнот. — Тогда спокойной ночи.
Экснера провели в кабинет. Окна, закрытые плотными вязаными занавесками, смотрели на запад, на сады и виллы. За окнами была уже кромешная тьма. Ему предложили кресло у старинного торшера с огромным пергаментным абажуром. Торшер заливал комнату теплым желтым светом.
Ничем не угощали, оставалось только смотреть на второе кресло, в котором, потирая руки, сидел старик с растрепанными волосами; нос у него был испещрен красными жилками; он потирал руки с таким усердием, что сухая кожа шуршала.
— Ну конечно, — засмеялся Чернох. — Всему, что он умел, его научил Войтех. Давал ему краски, а на первых порах и холст. Разумеется, он не принимал его всерьез.
— Кто кого?
— Войтех Рамбоусека, конечно. Вы видели этих его чудищ?
Капитан Экснер кивнул.
— Забавно, да?
Капитан Экснер опять кивнул.
— Дело в том… — Доктор Чернох перестал потирать руки. Вместо этого он принялся дергать себя за волосы. — Это было бы забавно. Если бы не нашлись пропагандисты. Да.
— Что вы имеете в виду, пан доктор? — учтиво спросил Экснер.
— Доктор Медек и ему подобные ради самоутверждения выискивают всякие курьезы и провозглашают их истинными ценностями. И стригут купоны. Как сами они, так и те, кого пропагандируют.
— Доктор Медек — состоятельный человек?
— Откуда мне знать, пан капитан. Думаю, не бедняк. Можете быть уверены. Судя по тому, как он держится. Да и жена его такая же.
— А пан Рамбоусек?
Доктор Чернох засмеялся:
— Ну, у него-то денег куры не клевали. Усердный, работящий, почти ничего не тратил, к тому же скупердяй.
— Вот как, — сказал Михал Экснер с наигранным простодушием. — А куда же девались эти деньги? Мы ничего не нашли. И на книжке ничего не было.
Доктор Чернох закинул ногу на ногу и с довольным видом сложил руки на груди.
— Здо́рово, — произнес он. — Честное слово, здорово! Убийство с целью ограбления. Я вам не завидую, пан капитан!
— Это еще не самая сложная проблема, пан доктор.
— Нет?
— Хуже, когда убивает маньяк. Убийца-грабитель рано или поздно чем-то себя выдаст.
— Понимаю, — улыбнулся доктор Чернох самодовольно, — убийцу-маньяка искать трудно. Я где-то читал. — Он помолчал и через минуту добавил: — А вас в наших краях знают…