В приемной застучали на машинке, а Трепинский вернулся ко мне в кабинет.
— Мотоцикл я доставил, но не своим ходом, — сказал он. — Мотор не заводился — в баке не осталось ни капли горючего.
— Украли или само кончилось?
Трепинский повел рукой, удивляясь, что я спрашиваю его о таком.
— Кончилось. Если бы смесь переливали в какой-нибудь мопед или тому подобное, остались бы следы, устранить которые вор и не подумал бы. Я считаю: мотоцикл остановился из-за отсутствия горючего.
— И именно у девятнадцатого столба?
— По всей вероятности, коварная случайность.
— Всякая случайность — следствие каких-то связей, — сухо процитировал я Карличека.
— Допускаю. Если б это случилось полукилометром дальше или ближе, нас бы это не заинтересовало. Но так как мотоцикл поставили именно у девятнадцатого столба, возникает подозрение о связи с тайником — и не потому, что там остановился мотоцикл, а потому, что именно с этого места загадочно исчез мотоциклист.
Это рассуждение показалось мне интересным.
— Согласно приказу, я подошел к столбу пешком, — продолжал Трепинский. — И, согласно приказу действовать по обстоятельствам, велел водителю проехать мимо столба до конца спуска. Задержавшись на минимальное время, необходимое для простого осмотра, снятия показания спидометра, разговора с наблюдателем и тому подобное, я вывел мотоцикл на шоссе и съехал на нем без мотора к тому месту, где меня ждала машина, достаточно далеко от тайника. Работу мотора я, естественно, проверить не мог, а все остальное в хорошем состоянии, Я вызвал по радио грузовик, чтобы отвезти мотоцикл, а сам тем временем осмотрел его более подробно. Ничего особенного или подозрительного не нашел, но рекомендовал бы изучить следы пыли и грязи на протекторах и под крыльями. Проинструктировав местного наблюдателя, я на машине вернулся в Прагу.
Из этого донесения уже можно было извлечь кое-что достоверное. Хотя на твердой почве не осталось следов, по которым можно было бы определить, в каком направлении ехал мотоциклист, теперь почти наверняка можно было сказать, что ехал он от Бероуна к Праге, то есть в гору. Горючее кончилось, и мотоцикл остановился. Если б он ехал от Праги, под гору, то не остановился бы на том месте, где у него кончилось горючее, а прокатился бы дальше — мотоциклист мог подумать, что мотор просто забарахлил и заведется на ходу. Ведь о такой простой вещи, как пустой бак, обычно думают в последнюю очередь, тем более что остатки горючего еще дают несколько выхлопов. Следовательно, в таком случае мотоцикл остановился бы только на ровном месте или по крайней мере там, где сцепление протекторов с покрытием шоссе вызвало бы торможение, а вовсе не посреди спуска — по спуску на девятнадцатом километре можно было проехать без мотора еще довольно далеко. Стало быть, ехал он в гору, и горючее у него кончилось возле тайника. Положим, что так и было. Учтем коварство причинных связей, которые мы называем треклятой случайностью. Это могло случиться и не совсем точно у девятнадцатого столба, но поблизости. Вокруг темно, ночь. Мотоциклист отводит машину на боковую дорогу. Что же дальше? Это довольно легко себе представить. Мысль всегда опережает слово — за исключением тех случаев, когда говорят не думая. Поэтому то, что докладывал мне Трепинский, далеко отставало от почти молниеносных умозаключений. Мы оба это знали. Только я от этого становился нетерпеливее, а он нет.
— Ехавший вскоре должен был понять, что бак пуст, — продолжал он, — в его положении это было неприятно. Он не знал, что делать, и какое-то время в растерянности топтался вокруг мотоцикла. По привычке вынул ключ из зажигания. Досадливо повертел в руках или сунул мимо кармана — и потерял.
— Где именно найден ключ?
— Справа от проселка, если идти от шоссе. — Трепинский и без моего нетерпеливого вопроса указал бы место. — То есть на противоположной от тайника стороне… Но это допущение заставляет нас — конечно, временно — оставить без внимания следы крови на ключе.
Да, единственное, за что мы могли ухватиться — и это подтверждало наше подозрение, — вероятное направление движения мотоцикла. Когда ездишь в течение нескольких дней на дальние расстояния — допустим, за Пльзень, на запад, к Шумавскому лесу, — без дорог, да еще ночью, чтоб труднее было заметить твой номер и чтоб в любое время можно было погасить фару и скрыться во тьме, — очень может случиться, что горючее кончится раньше, чем ты рассчитывал. Шумава прекрасна. Но — там проходит граница с ФРГ…