Томаш в ужасе воздел руки.
— Не надо о нем, прошу тебя. Я избегаю его изо всех сил, а этот псих меня везде преследует. Вы незнакомы?
Рядом с Томом стоял седеющий щеголь в безупречного покроя пиджаке, рубашке в мелкую синюю и белую клетку и с лиловым платком вокруг шеи.
— Это мой новый шеф.
— Славик, главный редактор «Подружки».
— Честя Бичовский, мой старый друг, — представил меня Гертнер.
— А это моя жена. — Щеголь выловил из кружка, обступившего Пилата и Бонди, экзотически размалеванную красотку. Я решил, что эта парочка должна быть идеальной супружеской четой, если только красотке не мешает небольшая разница в возрасте. Лет эдак в тридцать.
— Славикова, Богуна, — послышалось из-под грима и пудры, — очень приятно.
Тон, каким были сказаны эти слова, оказывал то же действие, что анестезия у стоматолога. В кабинете вы ничего не ощущаете, а дома лезете на стенку. Она подала мне руку, и ее пожатие было подобно мине замедленного действия.
— Би… Бичовский, — покраснел я.
Нет, товарищ главный редактор вряд ли счастлив в браке — разве что страдает старческим маразмом и катарактой.
Я заметил, как подмигнул мне Том.
— Старый друг, новый шеф, — бодро вещал он, заполняя опасную паузу, когда я медленно и не без труда высвобождал свою руку из ладони пани Богунки. — Это знакомство надо отметить.
Славик улыбнулся, кивнул, и мы сели. Нет, слеп он явно не был: жену вклинил между собой и Томом.
— Честик, можно тебя на минутку? — остановился возле меня Добеш.
— Да, — я поднялся со стула и заметил, что Бубеничек и Бонди исчезли.
— Что это ты? — спросил Том и показал на мою наполненную рюмку.
— Пока ничего. Я скоро приду, ладно? — улыбнулся я супругам Славиковым.
Славик дружески кивнул, а Богуна прошептала: «Приходите». Так обольстительно это не выходило даже у Шарон Тэйт в известной комедии Поланского из жизни вампиров.
— Пошли к Бонди, — озабоченно сказал Добеш, — чтобы нам не мешали.
— Гм, — буркнул я.
О Зузане пока не было сказано ни слова. Но в кабинете нас ждал Бонди, и вышибала наверняка сообщил ему какую-то очень грустную весть, потому что лицо Бонди странным образом напоминало жабу.
— Так вот, — начал Бубеничек, — ты, кажется, хотел пообщаться с ребятами?
Я снова хмыкнул. Добеш тер себе лоб, а Бонди свирепо сохранял все то же нечеловеческое выражение лица.
— Меня допрашивали еще в субботу, — заговорил я, — вы ведь, наверное, знаете, что это я нашел Зузану?
Добеш перестал тереть лоб и кивнул.
— Ну а вас допрашивали сегодня, так? — Я вопросительно взглянул на Бонди.
Но Бонди не реагировал; он продолжал гипнотизировать меня своими выпученными глазками, и ни один мускул не дрогнул на его лице, как будто это была маска мумии.
— Да, — вынужден был отозваться Добеш, — нас туда сегодня вызывали. Всех.
— Всех?
— Ну, всех ребят из ансамбля, — объяснил Добеш. — Это кошмар, сплошной кошмар.
— Иди ты к черту, — усмехнулся я, — вот я бы тебе мог порассказать…
— Постой, — прервал меня Бубеничек, — тебе и невдомек, что имел в виду Добеш.
— Да, — медленно произнес Добеш, — ты, наверное, не в курсе, Честмир. Замели Богоуша.
— Колду?! — выкрикнул я.
Бонди и Добеш промолчали, а Бубеничек иронически улыбнулся мне.
— Мы с тобой как в воду глядели. Скажи?
9
Меня разбудило гудение пылесоса в соседней квартире. Интересно, сколько времени? Был полдень, двенадцать с минутами. Вставать не хотелось. Мне казалось, что я уснул только час назад и что все случившееся вчера еще продолжается; сон не принес необходимой передышки, не дал никакой надежды. Я несколько раз сглотнул, чтобы избавиться от неприятного вкуса во рту, и тем не менее закурил. Вдохнул едкий дым и закашлялся. Сколько раз я решал не курить на голодный желудок. Мне потом всегда плохо, когда-нибудь наживу себе язву и… Тут я разозлился на самого себя. Ипохондрик, эгоист! В такой момент, когда всего час назад… Но было воскресное утро, и то, что случилось, случилось вовсе не час назад. Все это было страшно давно, внушал я себе в отчаянии. Может, кто-нибудь позвонит…
Я вспомнил, что отключил телефон. Никто не позвонит. Надежды на то, что это окажется неправдой, нет. Все случилось час назад. Я нашел Зузану. Мертвую. Милиция допрашивала меня.
Страх. Они меня подозревают.
Это не я.
Кто же тогда?
Вы не смеете так со мной разговаривать.
Успокойтесь, пан Бичовский.