— Привет! — Вскочив на ноги, он помчался ко мне. — Вот здорово, что вы пришли! — Он начал старательно разматывать цепь, придерживающую створки калитки.
— Ганка дома? — спросил я в надежде, что ускользну от щекотливой ситуации.
— Вы пришли к ней? — Он покосился на меня из-под своей челки, нуждающейся в парикмахере, и в его голубых глазах мелькнула ревность.
— Нет-нет, — против своей воли сказал я. — Мне хотелось посмотреть, как тебе тут живется. Не скучаешь?
— Что вы! — Ему наконец-то удалось открыть ворота. Отступив в сторону, мальчик, переполненный ликованием, показал мне на площадку. — Посмотрите, что у меня есть!
На сером бетоне ярко сияли корпуса трех автомобильчиков. Два из них были модели «Ф-I», а третий — тот самый, который первым попался мне в руки, когда я вошел в мастерскую красной виллы.
— Как здорово, что тебе их дали! — Я не думал о том, что говорю. — Кто их тебе подарил?
— Ганка! — сообщил Лукаш с восторгом, не спуская глаз с драгоценных игрушек. — Я, правда, выбрал бы другие, но ничего. Ганка сказала, что даст мне еще.
Осиный рой опять зажужжал в моей голове. Одна оса, самая ядовитая, меня ужалила.
— А где Ганка?
— Ушла, — беззаботно ответил Лукаш.
— Так ты здесь один?
— Нет. Пани Эзехиашова и Ольда дома. Ольда лежит, а его мама за ним ухаживает.
— Что с ним?
— Боится, — злорадно объяснил Лукаш. — Умирает со страху.
— Отчего? — Я подошел к гаражу и сел на деревянную скамью без спинки, которой кто-то подпер дверь в гараж. Стоило мне откинуться на эту дверь, как одна из створок чуть приоткрылась. Я заглянул внутрь — гараж был пуст, только красный мопед стоял, прислоненный к стене неподалеку от двери. Я вздрогнул, вспомнив о том, какую трагическую роль сыграл сегодняшней ночью белый «трабант» инженера Дрозда.
— Он боится дяди Луиса, — зашептал Лукаш, глядя на меня округлившимися от ужаса глазами. — Я думаю, он к нему во сне является, — добавил он уже спокойно.
— С чего ты взял? — По моему телу пробежала дрожь. Из гаража тянуло сыростью.
— Я слышал, как он сегодня ночью кричал. Его комната рядом.
— Что же ты слышал? И почему решил, что он кричит во сне?
— Потому что Ольда разговаривал с дядей Луисом. Говорил: не дам тебе это письмо! Уничтожу его! Мне его вообще не следовало брать, оно мне не нужно, оно довело бы меня до того же, что и тебя! — Лукаш смотрел на меня своими чистыми глазами, он явно слово в слово повторял услышанное.
По моей спине стекал пот.
— Какое письмо? — Внутри у меня все дрожало: а вдруг мальчик не сможет ответить?
— То, что Ольда выклянчил у дядя Луиса на прошлой неделе, — сразу же ответил Лукаш.
— А ты что об этом знаешь? Ты был там с ними?
— Да нет, не совсем, — лукаво улыбаясь, пояснил мальчик. — Я был на лестнице. Пришел сказать дяде Луису, чтобы он шел ужинать. А дядя и Ольда наверху ругались, поэтому я не стал их беспокоить, — с невинным лицемерием продолжал Лукаш.
— Из-за чего они ругались?
— Да все из-за этого письма. Что оно вас так интересует? — недовольно пробурчал он.
— Лукаш, ты все помнишь? Когда это было? Будь я владельцем коллекции Эзехиаша, всю ее отдал бы сейчас за точный ответ.
— Во вторник вечером.
— Хорошо помнишь?
— Еще бы! В тот вечер бабушка хотела пораньше лечь, ей надо было утром рано вставать. — Он посмотрел на меня в упор со скрытым упреком. — Вы ее не очень-то искали, да?
— Искал… Но знаешь… как-то все… — Да, незавидное у меня положение.
— Ладно, — великодушно сказал Лукаш. — Я знаю, у вас свои заботы. Ганка пообещала, если бабушка скоро не вернется, отвезти меня к ней.
— Куда? — Мне вдруг сделалось трудно дышать.
— Да в психушку. Фрэнку, видать, очень плохо. Что с вами?
— Ничего. — Я с усилием превозмог тошноту. — А меня вы с собой возьмете, когда туда поедете? Устроим пикник, — попытался пошутить я.
— Само собой! — весело сказал Лукаш. — Вот здорово будет! Поедем на вашей машине?
— Да. — Мы опасно отдалялись от того, что меня интересовало. — Но сперва мне надо решить свои проблемы. Помнишь, как в ту ночь у вас мы с тобой разговаривали? Ты еще подумал, что я…
— Частный детектив? — перебил он меня. Его памяти можно было позавидовать. У меня имелся шанс — сказочный, неиспользованный, огромный, дожидающийся меня вот уже неделю.
— Да. — Какое-то интуитивное побуждение заставило меня все поставить на одну карту. — Знаешь, где я провел эту ночь? В тюрьме. — Я тут же испугался, что за этим последуют вопросы. Их задал бы любой взрослый.