— Хелен, пожалуйста, прекрати!
Она вытерла слезы.
— Ты когда-нибудь думал, почему Винклер так поступил с нами?
— Каждый чертов день, — ответил Бен. — Хочешь услышать мое мнение? Он был слишком уверен в себе. Не думал, что ты сможешь его уличить. Он хотел отомстить тебе. Поэтому выбрал моего сына.
Спазмы в желудке говорили ей, что Бен прав.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Я не это имел в виду. У меня много дел, увидимся завтра вечером, ладно?
— Спасибо. — Она положила трубку.
Еще двадцать четыре часа, вспомнила Хелен. Она продвинулась на шаг вперед. Теперь знала причину нервозности и напряженности Франка. Наверняка это он тот аноним, который сообщил в полицию о пропаже Анны Ленер.
Хелен посмотрела на часы. Начало девятого. Через час придет первый клиент. До того момента у нее есть время что-нибудь предпринять. Она хотела еще раз обыскать кабинет Франка, но на этот раз тщательнее.
15
Вчера поздно вечером Сабина ликвидировала в своем кабинете беспорядок, который устроил Снейдер в поисках кассеты. Потом переночевала в квартире сестры. Втиснувшись между Керстин, Конни и Фионой в большой двуспальной кровати и приняв легкое снотворное, она наконец заснула на пару часов.
В восемь утра они с Моникой пекли блины. Пока девочки управлялись с мармеладом, сиропом и шоколадным кремом, Сабина разговаривала по телефону с Габриелем Церни, Доктором Глазом, бывшим мужем сестры. Хороших новостей не было. Ее отец уже сутки находился в камере предварительного заключения. В лучшем случае ему грозило обвинение в даче ложных показаний. В худшем — пособничество в убийстве, если не обвинение в самом убийстве.
Сабина выпила еще чашку кофе, потом отвезла девочек в школу и детский сад и затем поехала в полицейский участок. Началась дневная служба, которая тянулась и никак не заканчивалась.
В кабинете она включила компьютер и посмотрела задания на сегодня. Поговорив по телефону с Колоновичем — он хотел направить ее и Симона на автозаправку, на которую был совершен налет, — она услышала стук в дверь. За матовым стеклом маячил силуэт кого-то худого и лысого. От одного взгляда у Сабины сжался желудок. Не успела она сказать «Войдите», как Снейдер оказался в кабинете. Он закрыл дверь и подошел к письменному столу. Под мышкой торчала книга о Штрувельпетере. Он подтянул штанину, стараясь не повредить отглаженную складку, и фамильярно присел одним боком на край стола.
Снейдер выглядел неважно — по-другому, видимо, и не бывает, — но сегодня он, по крайней мере, казался здоровее, чем вчера. Уже не такой бледный. После полуночи Симон отвез его в «Меркур» в Старом городе[11]. Либо там удобные кровати, либо же Снейдер всю ночь крутил свои акупунктурные иголки. Его щеки даже слегка порозовели.
— Вы говорили с моим начальником? — спросила Сабина, так как не дождалась от него ни слова.
— О «Дедале», распечатанном протоколе результатов вскрытия и кассете, украденной из моего диктофона?
Теперь промолчала Сабина.
Снейдер снисходительно улыбнулся и прищелкнул языком:
— Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Он что, разыгрывает ее? Судя по застывшему выражению лица, Снейдер не шутил.
Он положил книгу на стол.
— Вы купили ее в «Гаитале»?
— Конечно, я ее купила! — Что за глупый вопрос.
Он медленно кивнул.
— Я хотел бы поговорить с вами об этом деле.
Сейчас вдруг? Невероятно!
— Я добивалась этого вчера весь день! — воскликнула она. — К сожалению, сейчас мне нужно отправляться на одну автозаправку на Среднем кольце. Там недавно было совершено нападение.
— Нападение, как интересно!
Как же она ненавидела этот его ироничный тон!
— Не все занимаются такими важными делами, как вы, — буркнула она.
— Верно, — вздохнул Снейдер. — Знать меня значит любить меня[12].
Сабина встала.
— Присядьте, нам нужно поговорить.
— Сейчас?
— Когда, если не сейчас? — Он остался сидеть на столе и ждал, пока она снова опустится на стул. — Из соображений безопасности БКА скрывало от общественности детали обоих убийств в Кельне и Лейпциге. Это моя идея.
Сабина вопросительно посмотрела на него, но ничего не сказала.
— Во-первых, чтобы не вдохновлять подражателей на совершение похожих убийств в надежде переложить вину на первоначального преступника и уйти от наказания. Во-вторых, мы хотели усыпить бдительность самонадеянного убийцы, чтобы тот потерял осторожность и допустил первую ошибку. Но пока что он не оказал нам такой любезности.