— Питбультерьеры не много оставили от нее, — пояснил Снейдер. — Убийца сначала порезал жертве руки и ноги лезвием, чтобы запах крови пробудил в голодных животных охотничий инстинкт.
Тот же самый извращенец убил и ее мать, пришло в голову Сабине.
— Женщина была еще жива?
— «Лилася кровь, а Фридрих выл», — процитировал Снейдер строчку из книги. — Злой парень убивал птиц, мучил животных и избивал жену, пока его наконец не укусила за ногу собака — так говорится в истории. — Он сделал паузу. — Да, она была еще жива. Но судмедэксперт считает, что глубокий укус в сонную артерию убил женщину в самом начале. Полагаю, это не совсем удовлетворило Штрувельпетера. Он надеялся, что действие по этому сценарию продлится чуть дольше.
Снейдер назвал убийцу Штрувельпетер. От мысли, что герой детской книги может быть связан с этими убийствами, у Сабины по спине побежали мурашки.
— Ее зовут Вальтрауд Нессельбергер. Кстати, она не была учительницей, а работала у прокурора, составляла завещания и договоры дарения. Вы знали эту женщину? Все-таки несколько лет жили в Кельне.
Сабина помотала головой. Она заставила себя посмотреть на следующую фотографию: жестяное корыто с обгоревшим до углей трупом. Одежда женщины была аккуратно сложена рядом. На блузе лежала золотая цепочка с крестиком. Но убийца не просто бросил цепочку, а сложил ее в форме сердца, словно хотел выразить своим поступком что-то прекрасное, эстетичное. На заднем плане другого панорамного снимка виднелся нижний край огромного, метра два диаметром, колокола. Под ним навален строительный мусор и мешки с цементом. За разбитыми окнами стропильной фермы серело небо.
— Эльфрида Никич, пятьдесят восемь лет, бывшая школьная учительница из Лейпцига. Ее смогли идентифицировать только по челюсти и медицинской карте, сохранившейся у стоматолога, который устанавливал ей имплант.
Гнетущее чувство сдавило грудную клетку Сабины. Так же подействовали бы на нее эти фотографии, если бы за этими ужасами не скрывался убийца ее матери? Наверное, нет. Но смерть ее матери продолжила страшную серию убийств, которые совершал этот сумасшедший. И сейчас Сабина мучалась вместе с каждой жертвой, словно знала их лично.
Несмотря на ужасные мысли, от нее не ускользнула одна деталь.
— Нессельбергер, Никич и Немез… — повторила она. — Все имена начинаются на Н.
— И два даже на Не, если быть точным. Но вряд ли это что-либо значит, — отмахнулся Снейдер от ее предположения. — В детской книжке Паулинхен осталась дома одна и играла со спичками, пока огонь не перекинулся на платье, фартук и волосы. В реальности все произошло иначе. Штрувельпетер приковал женщину к жестяному корыту, облил бензином и дважды поджигал ее после смерти. Окна открыть не смог, поэтому недолго думая выбил стекла, чтобы обеспечить необходимый приток воздуха.
Сабина еще раз посмотрела на панорамный снимок стропильной фермы. Чудо, что деревянная конструкция не загорелась.
— Откуда это жестяное корыто?
— От строителей, они замешивали в нем бетон. Башня находилась на реставрации, — пояснил Снейдер. — Эта смерть должна была уже сильнее удовлетворить Штрувельпетера. Наверняка крики женщины и ее мольбы о помощи стояли у него в ушах еще долго после того, как канистра с бензином опустела.
— И никто не заметил огонь или дым?
— Не в четыре утра.
Сабина уставилась на фотографию. Невольно подумала о своей матери, прикованной к огромному церковному органу.
— Этих женщин убили, как скот.
Снейдер кивнул:
— Убийства с особой жестокостью. — «Горит рука, коса, нога и на головке волоса; сгорела бедная она, зола осталась лишь одна», — пробормотал он, задумчиво переплел пальцы рук и поднес к губам.
Сабина знала стишки из книги наизусть. Она достаточно часто слышала их в детстве.
Снейдер указал на следующие фотографии, которые лежали изображением вниз.
— Вы готовы к третьему убийству?
Вряд ли это когда-то случится. Сабина сжала кулаки.