В этот момент он и отворил окно. Он с невольной жадностью вдохнул свежий воздух. Пахло влажной землей и гнилыми листьями. А может быть, ему просто так показалось.
Он потер внутренние уголки глаз и спросил словно невзначай:
— Почему, собственно, вы нам позвонили?
Маран недоуменно взглянул на него.
— Вы что, — добавил комиссар, — не доверяете здешней полиции? Но ведь вы же немного позднее сообщили и туда? Это, впрочем, хорошо. Грисбюлю было, наверно, легче провести обследование на месте после того, как там поработала здешняя группа.
Маран ошарашенно посмотрел на него.
— Боже мой, — сказал он, — я ведь звонил только вам!
Гроль покачал головой.
— Ну значит, — сказал он, — позвонила ваша супруга. А результат-то один.
Маран вдруг разволновался.
— Нет, право же, нет, отсюда не было никаких звонков, кроме как вам и моему другу! О боже, — сказал он, — значит, дело, вероятно, попадет в руки этого Биферли?
Гроль удивленно взглянул на него.
— Биферли? — спросил он.
— Инспектор здешней полиции, — объяснил Маран, — неприятный человек, мой пациент, с такими большими голубыми глазами, мерзкий, мерзкий. — Он повторил: — Мерзейший человек, он разводит здесь всякие сплетни и, стоит ему только узнать…
Гроль холодно прервал его.
— С этим, — сказал он, — придется вам примириться, доктор Маран! Будь то Биферли, о котором вы, возможно, неверного мнения, или кто-то другой — в любом случае газета «Бильд» об этом узнает, и обо всех ваших интимных делах широко раструбят. Пусть у вас не будет никаких иллюзий на этот счет!
Об этом Маран до сих пор, по-видимому, не думал. Он явно был в ужасе. Но Гроль не жалел, что предупредил его: зачем умалчивать о реальных вещах! Придется уж Марану примириться с ними.
В этот момент из ночной темноты донесся жалобный крик слоненка.
Маран вздрогнул.
— Мой ассистент, — сердито сказал Гроль. — У него все еще этот проклятый сигнал! Он подошел к открытому окну и сказал в пустоту: — Попросите, пожалуйста, сюда господина Метцендорфера.
Когда он обернулся, рыжий уже стоял в середине комнаты.
Маргит Маран прислонилась к косяку двери в смежную комнату, которая была ярко освещена; лицо женщины снова было в тени.
Не обращая внимания ни на нее, ни на ее мужа, Гроль подошел вплотную к адвокату и после короткого молчания тихо сказал:
— Господин Метцендорфер, мне следовало бы сейчас арестовать доктора Марана, вы это знаете!
Рыжий зло посмотрел на Гроля.
— Вы это знаете, — подчеркнул Гроль. — Умышленное или неумышленное убийство — порядок один! Но, ознакомившись с обстоятельствами дела, — он поглядел на носки своих башмаков, — я мог бы прийти к заключению, что нет оснований, во всяком случае в данный момент, опасаться бегства преступника или попыток с его стороны помешать установлению истины, коль скоро вы, господин Метцендорфер, даете гарантию, что завтра утром доктор Маран будет в нашем распоряжении. — Он умолк.
— Такую гарантию я могу дать! — сразу ответил Метцендорфер.
— Отлично! — сказал Гроль. — Значит, ответственность вы берете на себя, — и подумал, что это такой же риск, как и его собственное решение.
Он резко повернулся и, направляясь к выходу, неожиданно сказал:
— Всего доброго!
Когда он надевал в передней свое старое грубошерстное пальто и сосредоточенно возился со своим сомбреро, снова раздался вой раненого слоненка, и Гроль рассерженно поспешил выйти. Ночь ослепила его. Газон громко чавкал под ногами, он пошел по нему напрямик. Гроль был рад, когда захлопнул наконец дверцу пестрого драндулета. Он устало сказал:
— Бог ты мой, чего только не увидишь при нашей профессии, Грисбюль…
Ассистент казался невозмутимым; спеша в город, он и по булыжнику гнал свою машину так, что только треск стоял.
— Труп, — сказал он, — выглядел, собственно, не так уж скверно. Но все-таки я не хотел бы быть на месте врача. Ему придется вскрывать!
У самой гостиницы он нажал на тормоз, машина подпрыгнула и остановилась. Комиссар клюнул носом.
6
Ночной портье встретил обоих с немой почтительностью. Он принял их заказ на два одноместных номера с приветливым спокойствием, которое как бы отметает от себя всякую мысль о чаевых.
Гроль еще корпел над регистрационным бланком, когда Грисбюль уже праздно прохаживался и осматривался, перекинув через руку свое влажное замшевое пальто. Он восхищался этой гостиницей в маленьком Бернеке, построенной наверняка с большими затратами и обещавшей на первый взгляд всяческие удобства.