— Вы намерены расстаться с доктором Николаи? — спросил Крейцер.
— Не уверена, но боюсь, что к этому идет.
Последние слова она произнесла совсем тихо, затем откинулась на подушки, и в глазах ее блеснули слезы. Пошарив под подушкой, она достала оттуда носовой платок, потом взяла со стола флакончик одеколона, капнула на платок и протерла лоб и виски.
Крейцер и Арнольд тем временем разглядывали комнату. Она была не очень большая, но убрана со вкусом. Крейцер встал, чтобы получше рассмотреть объемистую, обтянутую тисненой кожей шкатулку, крышка которой была отделана серебром и перегородчатой эмалью. Похожую он видел однажды в магазине художественных изделий и даже хотел купить, но цена двести пятьдесят марок оказалась ему не по карману.
— А как попал сюда в тот вечер Дитер Николаи?
— Он давно уже просил у меня разрешения зайти ко мне. Ну и в конце концов я разрешила.
— Я не это имел в виду. Я хотел узнать, на чем он приехал?
— Ах, так. На мотоцикле, наверное.
— Какой у него мотоцикл?
— «Ява», кажется.
— А цвет?
— Темно-синий. Почему вы спрашиваете?
Крейцер улыбнулся.
— Да так, по привычке. Когда он уехал?
— Вскоре после восьми. Я обычно всегда выставляю его в это время.
— Как он был одет?
— Господи, да не помню я. Наверное, в костюм и пуловер.
— А еще что? Так ведь на мотоцикл не сядешь.
— Значит, еще пальто и шлем.
— Шлем у него какого цвета?
— Красный, по-моему.
Крейцер кивнул.
— А сколько лет Дитеру?
— Двадцать один, но он выглядит старше своих лет. Он ростом с отца, но поуже в плечах. Ему вполне можно дать и двадцать четыре и двадцать пять.
— Вы говорили, он студент. Где он учится?
— Пединститут. Собирается преподавать физкультуру.
— Он учится в том институте, что в Сансуси?
— Да, за Новым дворцом.
— Чем он занимается в свободное время, когда не молится на вас?
Бригитта Альвердес скривила губы, словно хотела сказать: «Ах, как остроумно», вслух же произнесла:
— Он очень увлечен своим мотоциклом, еще больше интересуют его автомобили, он их здорово фотографирует, на мой взгляд лучше, чем профессиональный фотограф.
Арнольд дернулся, и Крейцер успокоительно положил ему руку на плечо.
— Не знаете случайно, какой у него аппарат? — спросил он с предельно доступным ему спокойствием.
Она покачала головой.
— Понятия не имею. Какая-то штука с двумя объективами.
— Почему он так интересуется машинами, а сам даже не умеет водить?
— Кто это вам сказал? — удивилась она. — Конечно, он умеет.
— Да ну? Значит, я ошибся. А какая у него машина? — Крейцер едва заметно улыбнулся.
Она в еще большем изумлении воззрилась на него и вдруг хлопнула себя по лбу.
— Подловили меня все-таки. — И добавила, вздохнув: — Ну ладно, теперь терять нечего. Он сделал себе дубликат ключа и порой, тайком конечно, ездит на отцовской машине.
— Вы хотите сказать, что доктор Николаи, который замечает каждую пылинку на своей машине, до сих пор об этом не догадался?
— Пока нет. Дитер очень осторожен. Ездит лишь изредка. Прошлой осенью, например, когда Эгберт уезжал на какой-то симпозиум в Западную Германию, Дитер пригласил меня на воскресную прогулку. И заехал за мной на новом «вартбурге». Я очень удивилась и спросила, разрешил ли ему отец брать машину. Тут он мне все и выложил.