— Это понятно, — нетерпеливо вставил Крейцер, — но где их хранят? После конца рабочего дня, к примеру?
Кривиц заморгал, потом качнул головой.
— Нет-нет, к ним доступа нет. Мой зять очень осторожен. Ключи у него всегда хранятся под замком, в ящике письменного стола. И всю связку он никому на руки не дает, только именно тот номер, который нужен.
— Ну хорошо, — сказал Крейцер вставая, — на этом и покончим.
— Извините, — произнес Кривиц, тоже поднимаясь. — Вы вроде что-то говорили о пишущей машинке и о фотоаппарате. Как они выглядели, я хочу сказать, какой фирмы?
— Серая портативная «Эрика» и малоформатная камера «Пентина ФМ». А вы слышали об этом?
— Нет, ничего не слышал. Но я много где бываю, вдруг и услышу что интересное.
Крейцер одобрительно кивнул, затем, подойдя к окну, нечаянно задел локтем красную занавеску, и, когда та сдвинулась в сторону, взорам присутствующих открылся цейссовский ночной бинокль. Он висел на большом гвозде, вбитом у самого края в оконную раму.
Крейцер протянул руку.
— Можно?
— Конечно.
— Красивый у вас сад. Вы за ним ухаживаете?
Кривиц засмеялся.
— Какое там! Это обязанность Бруно. Зять держит его в ежовых рукавицах.
25
Утром следующего дня, в начале девятого, взволнованная секретарша влетела в кабинет Крейцера. Она была еще очень молодая, с розовым личиком, темные волосы, разделенные посередине пробором, торчали в обе стороны смешными хвостиками, перехваченными белой ленточкой. Крейцер и Арнольд, занятые спором насчет душевных качеств Дитера Николаи, недовольно взглянули на нее.
— Там какой-то господин! Я сказала, что вы заняты, но он очень грубо потребовал, чтобы я провела его к вам.
— А чего ему надо? — спросил Крейцер.
— Он напустил на себя таинственный вид, в руке у него письмо, и он им размахивает. А назвать себя отказался.
— Ну ладно, впустите его. Надеюсь, он не из тех субъектов, которые слушают каждый чих своего соседа. Когда я позвоню и попрошу дать нам кофе, немедленно приходите и под любым предлогом вызовите нас из комнаты.
— Да, но… — Девушка растерянно взглянула на неге. — А что мне говорить-то?
— Да уж придумайте что-нибудь. Ну, лев откуда-нибудь сбежал или еще кто-нибудь. Неужели у вас нет фантазии?
— Слушаюсь, товарищ лейтенант, — сказала она и с выражением растерянности на лице вышла из комнаты.
Потом дверь рывком распахнули, и в комнату ворвался доктор Николаи. На нем был плащ и серая фетровая шляпа. Лицо его поражало нездоровой краснотой. В правой руке доктор Николаи держал письмо и размахивал им.
— Десять минут я пререкался с этим младенцем, прежде чем меня пропустили. У меня время-то не купленное, — рычал он.
Крейцер и Арнольд были так ошарашены, что лишь безмолвно глядели на него. Николаи же воспринял их молчание как признание вины, швырнул шляпу на стол и примирительно сказал:
— Ну ладно, это все пустяки. Меня вывела из себя вот эта бумажка. Вы только полюбуйтесь: верх наглости! — И он швырнул на стол голубой конверт.
Они увидели самое обыкновенное письмо на имя доктора Николаи. Адрес был написан от руки крупным, по-старомодному витиеватым почерком. В одном месте перо зацепилось за бумажное волоконце и оставило на бумаге брызги чернил. Крейцер перевернул конверт. Адрес отправителя указан не был. Он достал из конверта сложенный вдвое листок и развернул его. Текст, написанный той же рукой, гласил:
«Глубокоуважаемый доктор Николаи! Вы, вероятно, помните, что более пяти недель тому назад были у меня и мы договорились, что я приобретаю у вас «вартбург-люкс». Поскольку мне и моей семье очень понравилась ваша машина, я уплатил вам 4 (четыре) тысячи марок наличными, а это далеко не пустяк! При расставании вы сказали, что, мол, не позже чем через месяц эта лошадка будет стоять у меня на конюшне, так как за это время вы рассчитываете получить новую «волгу».
Глубокоуважаемый господин доктор! Сверх названного срока прошла целая неделя, вот почему я позволяю себе поинтересоваться, когда же наконец? Если возникли какие-то трудности, я готов отнестись к вам с полным пониманием, но хотелось бы знать точно. Если это не слишком вас затруднит, я бы покорнейше вас просил известить меня, когда можно надеяться получить машину и как обстоят дела. На этом кончаю.
В ожидании ответа остаюсь с наилучшими пожеланиями и почтением Фердинанд Ленкейт».
Ниже стояла дата и зеленый штемпель:
Фердинанд Ленкейт
Хлеб и кондитерские изделия