— Само собой, — поддержал Арнольд, — иначе афера лопнула бы. Кстати, я не удивлюсь, если окажется, что Кранепуль не единственный, кого одурачили таким манером. Уж больно хороша идея. Если наши молодчики все время используют один и тот же метод, что вполне вероятно, ибо какой жулик по доброй воле откажется от удачной идеи, нам остается только ждать, пока жертвы не начнут взывать к доктору Николаи, напоминая о задатке за машину.
— Вполне, возможно. Но мы тоже не должны сидеть сложа руки. К девяти меня с отчетом вызывает Григолейт. Он желает узнать, какие шаги мы намерены предпринять. Николаи пожаловался на нас. Боюсь, Григо нам хорошенько всыплет, а хуже всего, что нам даже нечего сказать в свое оправдание. Мы вели себя легкомысленно и заслужили взбучку.
— Мне идти с вами? — спросил Арнольд.
— Нет-нет, — сказал Крейцер. — Отвечать я буду один. Теперь нам нельзя терять времени и, главное, надо действовать наверняка. Каждое, даже самое незначительное подозрение надо тщательно проверять, прежде чем высказывать вслух. Впрочем, задание, которое я приготовил для вас, тоже не сахар. Вам для начала надо совершить хождение в Каноссу — извиниться перед доктором Николаи и заодно выяснить, ему ли принадлежит конверт, а если нет, то знаком ли ему по меньшей мере отправитель. Далее, вам надлежит поинтересоваться всеми пишущими машинками, у него дома и в клинике. Попросите у него разрешения взять со всех машинок образец шрифта, но, умоляю вас, подходите к делу как дипломат.
— Приложу все усилия.
— Отлично. Затем отправляйтесь с конвертом и образцами в отдел экспертизы, и пусть доктор Фриче их немедленно сравнит. О надписи на конверте я хочу знать все, что только возможно: на какой машинке печатали, фирма, год выпуска, когда напечатано, особенности печатавшего — словом, все, что из этого удастся выжать. Результаты нам нужны как можно скорей, хорошо бы уже вчера. Ясно?
— Чего уж тут неясного!
— Ладно. А когда сделаете все это, попытайтесь выяснить в редакции «Фольксштимме», в какой именно пункт: по приему объявлений было сдано это. Нам нужно описание того, кто его сдавал, нам нужна квитанция, на которой он расписывался. Пока все. А теперь не вешать носа и за работу!
Крейцер встал, глянул на часы, сунул папку под мышку, ободряюще улыбнулся Арнольду и вышел из кабинета. Впрочем, этот бодрый вид никак не соответствовал истинному настроению Крейцера.
Капитан Григолейт сидел за своим дубовым письменным столом. Это был солидный мужчина лет шестидесяти, у него были черные, с проседью волосы, смуглая кожа и спокойные глаза. Вместо левой руки — протез.
— Доброе утро, товарищ лейтенант, — сказал он входящему Крейцеру. — Садитесь, и давайте приступим к неприятному разговору. Я знаю, что вы не курите, но при сложившейся ситуации вы едва ли откажетесь от сигареты!
15
Пункт приема заявлений помещался в угловом доме в главной торговой улице города. Две витрины высотой в человеческий рост были закрыты тюлем, а перед витринами стояли керамические горшки с какими-то полосатыми растениями.
С неба сеялся тонкий, все пронизывающий дождь. Арнольд вылез из машины, поднял воротник плаща, пересек улицу и вошел в дом.
В углу за обитой тканью перегородкой раздалось тихое жужжание. В комнате никого не было. Арнольд подошел к прилавку, крытому пластиком, прокашлялся и начал негромко барабанить по нему пальцами. Примерно через минуту послышалось шарканье и из-за перегородки вышла рыжеволосая дама не первой молодости, запихивая в рот остатки бутерброда. Дама поправила очки и уселась за пишущую машинку. Она кивнула Арнольду, проглотила кусок, вытерла руки листом бумаги, скомкала его и бросила в корзинку.
— Слушаю вас. Вы, вероятно, хотите дать объявление? — спросила она, слизнув с губы приставшую крошку.
— Нет, — ответил Арнольд и, достав из внутренне» кармана газету Кранепуля, выложил ее на барьер, раскрыл и указал отчеркнутое зеленым объявление. — Мне хотелось бы узнать, кто давал это объявление?
— То есть как кто? — Она бросила беглый взгляд на газету и подняла недоумевающие глаза на Арнольда.
— Мне нужно его имя. У вас не сохранились какие-нибудь документы, квитанция или что-нибудь в этом духе?
— А зачем вам нужно имя? В объявлении указан помер, по которому можно писать. — Она подтянула газету к себе, отыскала глазами дату. — Да и объявление было опубликовано две недели назад, так что вы все равно опоздали.
Арнольд, смеясь, покачал головой.
— Вы меня не поняли. Речь идет о полицейском расследовании. — Он достал свое удостоверение и раскрыл его. Она даже и не глянула туда, она глядела только на Арнольда, и лицо ее выражало безмерное удивление.
— Итак, не поищете ли вы в бумажках?
Она кивнула, встала и попятилась к шкафу, не спуская глаз с Арнольда. Там она постояла некоторое время и потом растерянно произнесла:
— Да, но квитанция, которую мы выдаем на руки… она хоть у вас есть? Иначе я не имею права…
— Нет. Я только предполагаю, что объявление сдавалось от имени доктора Николаи.
Она вернулась и снова села.
— Николаи? — пробормотала она. — Николаи? Не припомню.
Рядом с машинкой лежала большая книга заказов. Она раскрыла ее.
— Когда, вы говорите, было опубликовано объявление?
— Двадцать первого числа прошлого месяца.
— Значит, его, самое раннее, сдавали за четыре дня до этого, то есть семнадцатого. — Она раскрыла книгу, потом начала водить по строчкам кончиком карандаша. — Николаи, Николаи, — пробормотала она, переворачивая страницы. — Так-так, вот он, номер заказа 1378.
Она достала из шкафа скоросшиватель, вынула скрепку и после недолгих поисков нашла листок, на котором был отпечатан текст объявления. Пониже номера шифра и цены стояла подпись клиента.
Арнольд с первого взгляда узнал тот же почерк, что и на расписке у Кранепуля: неразборчивая закорючка, без сомнения подделанная подпись Николаи.
— Если разрешите, я возьму этот листок с собой.
Женщина засомневалась.
— Уж и не знаю… Это как-никак документ. Имею ли я право выдавать его на руки… Не поймите меня превратно, но сперва я хотела бы справиться в редакции.
Она сняла трубку, набрала номер редакции и доложилась коллеге по имени Майерлинг. Ответ ее, судя по всему, удовлетворил. Она с довольным видом положила трубку.
— Все улажено. Можете взять. Коллега Майерлинг говорит, что по истечении года они все равно идут в макулатуру.
Арнольд поблагодарил и сунул свою добычу в папку.
— А вы не припоминаете человека, который сдавал это объявление?
Она сняла очки, стиснула зубами кончик дужки, нахмурила лоб и поглядела в потолок.
— Понимаете, — сказала она наконец, — ведь с тех пор прошло уже больше двух недель. — Склонив голову к плечу, она глянула поверх занавески в окно, на сплошные струи дождя. — По-моему, это был мужчина, ничем не примечательный, в нем не было ничего необыкновенного или заметного, не то я запомнила бы. На мужчин у меня хорошая память. — Она вдруг искоса глянула на Арнольда и, уловив едва заметную улыбку на его губах, опустила глаза и залилась краской. — Я просто хотела сказать, что чаще всего сдавать объявления приходят женщины, а мужчины очень редко, вот почему их легче запомнить.
— Может, вы запомнили этого человека, когда он пришел получать письма, поступившие на его имя? Или за; письмами приходил кто-нибудь другой?
— Нет, по-моему, это был тот же самый мужчина, но больше я при всем желании ничего не могу сказать. Может, у меня как раз была спешная работа и не было времени разглядывать посетителей.
— Сколько пришло писем, не помните?
— Думаю, много, как всегда, когда объявляют о продаже «вартбурга». Сколько их было точно, не могу сказать помнится, целая пачка писем.