Почти в шоковом состоянии начальник таможни связался со своим руководством в Софии, те через центральный аппарат контрразведки позвонили полковнику в Пловдив. Состоялся нелицеприятный разговор, и все же полковник настоял:
— Надо искать. Выставьте на ночь усиленную охрану, а утром займемся колесами и самой аппаратурой.
Добромир Рачев сам снимал резину, проклиная все на свете. Пусто! Из софийской контрразведки прибыл электронщик, проверил заводские пломбы. Президент «Арены» тоже не сидел сложа руки: он вызвал из города арбитра и адвоката, а начальнику таможни в присутствии полковника объявил:
— Включаем счетчик компенсации за причиненный моральный ущерб фирме, не говоря уже о материальном, — потом что-то о графиках поставки, аренде машины, напоследок добавил: — Ваша таможня понесет значительный убыток, а кое с кого снимут звездочки…
Положение оказалось аховым. Электронщик не рискнул трогать пломбы на аппаратах — это грозило миллионным штрафом, — только попросил проверить в работе любой попавшийся на глаза телевизор.
— Модель шикарная, — заявил электронщик, — вот только слегка реагирует на соседнюю радиолокационную станцию, видите сеточку? Этим грешат телевизоры из Сингапура.
Полковник с мрачным видом сел в свою «Ауди-80», пробормотав: «Это — скандал! Пора, кажется, уходить на пенсию».
Президент фирмы «Арена», наделенный Османом чрезвычайными полномочиями и необходимыми документами, вручил Рачеву визовые и прочие бумаги на проезд транзитом в Польшу, а оттуда — в Брест.
— Чем это все вызвано? Зачем такой круг? — недоумевал встревоженный Рачев.
— Все о'кей! Они прокололись, и теперь не оставят тебя в покое, на румынско-украинской границе или еще где-нибудь поближе устроят провокацию. Мы оплатили конвой до самого Бреста. Короче, ты въедешь в Россию совсем с другой стороны и через другое государство. Вот, получи дополнительную валюту.
Спустя пять дней возле своего дома выстрелом в затылок был убит неизвестными лицами мелкий конторский служащий с Пловдивского завода линейных и оптических датчиков, он же — секретный агент местной контрразведки.
Его вычислила собственная служба безопасности Османа. Обыск на таможне — а это был самый настоящий обыск под видом досмотра — заставил главаря банды Османа задействовать все свои рычаги во властных структурах Пловдива. Удалось выяснить главное: контрразведка ничего конкретного не знает, действует в профилактических целях на основе каких-то предположительных донесений рядового стукача с завода датчиков. Свои люди в экспериментальной лаборатории сразу выдали агента, еще и добавили: «Да это ежу понятно — кто; все он тут что-то вынюхивал, набивался в друзья».
Сначала Осман решил выкрасть стукача, попытаться его перекупить или выведать секреты под пытками. Но решил не рисковать — исчезновение всполошит шефа разведки, а тут — банальное бандитское нападение в день зарплаты.
Тем временем полковник связался с румынскими коллегами и получил ошеломляющий ответ: Рачев границу не пересекал. Опять запросы… Наконец, кончик ниточки высунулся у пограничного поста с Беларусью: да, здесь «Мерседес» с аудио- и видеотехникой пересек границу пятнадцатого декабря.
«Уплыла рыбка!» — в сердцах стукнул полковник по столу и закрыл папку.
А еще через некоторое время он узнал об исчезновении Рачева с машиной.
«Я был прав, — писал полковник в рапорте, — только не сумел довести дело до конца… Следует объединить усилия спецслужб государств по розыску болгарского гражданина Добромира Рачева».
Вася Солидол вооружается
А к вечеру вернулся постоялец.
Дядя Вася Солидол аккурат правил на тисках дуло своей «ижевки» 32-го калибра выпуска 1924 года. Досталась она ему от отца, верно служила все годы и умолкла лишь в семьдесят восьмом, когда на охоте попала под гусеницу трактора. Ствол напоминал нечто вроде восклицательного знака, но нигде не дал ни трещинки. Оставалось стянуть цевье сталистой проволокой да вбить пару гвоздей…
Постукивая молотком по изгибам дула, Вася Солидол сосредоточенно думал о недавнем разбойном нападении вооруженной банды — так он окрестил появление незнакомца с пистолетом. «Вот, значит, как? — бормотал он в усы. — Пистолетом в лоб? А мы в ответ шквальным дробовым огнем. Надо только брать с полметра правее цели».
Он приложил приклад к щеке, нацелился в окно — и сразу над медной мушкой мелькнула голова постояльца. Пока Борис Борисыч обтоптывал ботинки в сенях, Вася Солидол вогнал в магазин латунную гильзу с зарядом дроби «двадцатки» и сунул под кровать. Его подозрительность распространилась и на Бориса Борисыча. «Все они крутятся вокруг трупа. Одна шайка», — решил Вася Солидол, однако гостя встретил подчеркнуто внимательно.
— A-а, вернулись? Вижу по лицу — нашли деревеньку. Позвольте узнать, в каком таком местонахождении? И ботиночки вон не загрязнили…
Богумил Рачев подмигнул хозяину, щелкнул себя по горлу — мол, принял уже?
— Нельзя! — серьезно отрезал Вася Солидол. — Участковый приходил. — Он пожевал губами и зачем-то добавил: — С пистолетом приходил. Н-да, паспортами интересовался. А вы мне не изволили даже показать. Непорядок! Выговор схлопотал… Так что, извиняйте: или паспорт, или… кхе-кхе…
— Понял, Васил, понял. Завтра я уезжаю совсем, а паспорт в милиции — я же из другой республики.
Это еще больше испугало Васю Солидола, он тут же связал эти два факта — приезд бандюги с красной рожей и отъезд постояльца. А если и он вооружен? Мелькнула мысль: напоить до упора и связать вожжами.
— Вы это… Борис Борисыч, отдохните чуток, а я сгоняю к Матвеевне за «перваком». Примем на «ниточку» за отъезд, по-людски, а? Бабка, грибочков по такому случаю…
— Не уродились еще грибы, — раздалось из-за печки скрипуче, — капустой обойдетесь, а сало — сам знаешь где… Скрутило что-то меня.
Вася Солидол, мысленно перекрестившись, выбежал из избы. Матвеевна открыла не сразу, долго гремела засовом, чертыхалась.
— Какого лешего язык распустила? — накинулся с ходу Вася Солидол. — Зачем про труп ляпнула, да еще меня втянула? Шайка это. Тот, мордатый, хотел сначала меня придушить — вот так! А уж потом пристрелить — вот так! — Он ткнул пальцем в лоб Матвеевне. — А уж после сжечь всю деревню.
— Господи! Чего ты к ночи мелешь? — зашаталась от страха бабка. — У меня же сердце…
— Ладно, разбираться сейчас буду. Давай бутылку!
— Так бы и сказал, — враз успокоилась Матвеевна. — Вечно причину выдумываешь: то у тебя дыхание перехватывает, то бабке своей ревматизьму растереть, теперь выдумал банду… Зашел человек попить, слово за слово, а чего ж про труп не сказать, секрет, что ли, какой?
— Тьфу, дура старая! Завтра увидишь, сколько милиции понаедет. Я звонить бегу.
— С бутылкой?
— Бутылка для дела, — перешел на шепот Вася Солидол. — Постоялец мой замешан. Надо его вырубить до утра…
— Ах! Ах! — заахала Матвеевна и прикрыла рот рукой. — А не врешь? Твой постоялец — тип подозрительный, я давно заметила. Погодь, достану одну «смертельную», на дусте и табачном листе — коня свалит. У меня еще с тех пор, когда жив мой-то был, этой отравой его утихомиривала от дебошей. Только сам не пей…
— Тогда давай вторую, нормальную, — потребовал Вася Солидол.
— Дам, дам… Царица Мать Небесная, я же глаз не сомкну…
Вася Солидол, отоварившись, вышел на улицу и услышал за собой грохот, подумал: «Видать, бочкой с капустой решила припереть дверь. Откуда и силища взялась, а все ноет про общую немощь и скудоножие»…
Майор нервничает
Телефонный звонок застал Фидинеева дома за несвойственным для него занятием — исследованием школьных тетрадей сына-пятиклассника на предмет выявления возможных и неизбежных двоек.