Уста Джабер уже понял, что от него требуется написать письмо ее брату Абд аль-Ванису. В голове у него завертелись разные слова: «Сынок наш дорогой, Абд аль-Ванис!» Нет, нельзя писать «сынок». Мать, а за ней и отец его умерли. Брат уехал, и Шамаа осталась одна. Напишем лучше так: «Дорогой брат!» Нет, одного слово «брат» недостаточно. Может быть, так: «О ты, единственный, кто остался у меня в этом мире!» Опять не то, этой немой не подходят такие напыщенные слова. Тогда скажем так: «О мой отец, о мой дорогой брат Абд аль-Ванис!» Такое начало для письма усте Джаберу понравилось. Он взял у девушки четверть фунта, с трудом развернул скомканную бумажку и возвратил ее девушке.
Он с улыбкой посмотрел на лист линованной бумаги, на химический карандаш, отточенный с обеих сторон, и все это также вернул ей. Уста Джабер поглядел на девушку изучающим взглядом и жестом пригласил войти в комнату. Там он достал ручку, чернильницу, чистую линованную бумагу, предназначенную именно для писем. На сей раз он не стал доставать руководство по составлению писем, как делал это обычно, потому что тема этого письма была ему ясна и понятна. Про себя он подумал: «Наверное, Шамаа хочет потребовать от брата денег, а может, просто хочет поприветствовать его и справиться о его делах. Тревога, видно, закралась к ней в сердце, и она захотела узнать, почему со дня отъезда от него не пришло ни одного письма».
Тут размышления усты Джабера прервались, потому что он вспомнил, что Шамаа ни разу не приходила к нему с просьбой прочитать письмо от Абд аль-Ваниса. Он же делает это бесплатно, только за написание писем он берет деньги, а за чтение ответов на эти письма не берет ни миллима, и все это знают.
Прошел уже год, как уехал Ванис, так его звали в деревне, и с тех пор от него не слышно ни доброго, ни худого слова. Не кто иной, как уста Джабер, выправил ему необходимые документы, сделал в главном управлении паспорт. Кстати, Ванис остался должен ему, обещав вернуть долг, когда вернется. А Шамаа так ни разу и не пришла к нему с письмом от брата. «Может, ей приходили письма, но она не к нему ходила их читать, а к ученикам из школы, которых стало так много в деревне в последнее время», — подумал уста Джабер. Но он отогнал эти мысли и решил спросить сам Шамаа, что она хочет от него.
Уста Джабер положил перед собой лист бумаги, рядом поставил чернильницу, положил ручку и повернулся к девушке, пытаясь дать ей понять, что не понимает, чего она от него хочет. Он занес руку над листом бумаги, помахал ею в воздухе и взглянул на девушку, но она не поняла его. Говорят, что немые молчат, потому что очень умны. Где же этот ум у Шамаа? Тогда он решил спросить, почему она решила написать брату.
Он протянул левую руку, коснулся ею правой и потряс обеими руками как бы в рукопожатии, при этом он мимикой старался спросить, то ли это, что она хочет. Девушка не ответила. Уста Джабер достал из кармана несколько монеток и стал перекладывать их из руки в руку. Стертые монеты собрались у него в правой руке, он сжал их в кулак и снова положил в карман, пытаясь выяснить, не хочет ли она получить от Ваниса деньги. Шамаа опять не ответила.
Уста Джабер сделал еще одну попытку понять, что ей надо: он изобразил на своем лице радость и удивление, которые испытывает человек, когда встречает любимого после долгой разлуки. Потом изобразил, что целует и обнимает кого-то. Шамаа по-прежнему молчала. Уста Джабер заметил все же по ее лицу, что она взволнована, и подумал, что на этот раз он угадал.
Он взял конверт, закрыл его, потом опять открыл, достал из него белый лист бумаги и начал писать. Исписав половину листа, он остановился, губы его беззвучно шевелились, он что-то спросил у девушки, она промолчала. Он положил перед ней конверт и бумагу и снова взглянул на нее. Опять что-то неуловимое промелькнуло в ее чертах, но она по-прежнему молчала. Волнение уже исчезло с ее лица.
Уста Джабер почувствовал, что смертельно устал от своих усилий — из-под шерстяной такии, которая покрывала его голову, текли струи пота. Ему легче было написать десять писем, чем играть в эту игру. Но он тут же сказал себе: «Эта девушка одна-одинешенька на свете, у нее ни ветвей, ни корней. Что с ней поделаешь? Аллах вознаградит мои старания. Хвала Аллаху!»