— Между половиной десятого и без четверти десять… Можно сказать почти наверняка — в девять часов тридцать семь минут.
Мегрэ обратил внимание на раскрытые настежь окна.
— Открыты с утра? — спросил он.
— Да, с четверти девятого.
Поверх гаража — ряд больших окон высившегося за ним шестиэтажного дома, выходящего фасадом на Цирковую улицу. Какая-то женщина прошла через кухню с кастрюлей в руках. Этажом выше старушка пеленала ребенка.
— Прежде всего вам надо перекусить где-нибудь… Что у Жанвье?
— Он отыскал мать — она живет в деревне в районе Берри. Телефона у нее нет, и он договорился с кем-то из тамошних жителей, что ее приведут на переговорный. Сейчас он в соседнем кабинете — ждет вызова.
— Пусть потом догоняет вас. Тут на улице Миромениль есть неплохой ресторанчик, «Котелок» называется… Когда позавтракаете, поделите между собой этажи вон того дома на Цирковой улице и опросите всех жильцов, у которых окна выходят на эту сторону… Оттуда видно, проходил ли кто-нибудь через гостиную между половиной десятого и без четверти десять. А может быть, кто-то заметил, что делалось в это время и в других комнатах…
— Где мы встретимся?
— Когда кончите — на набережной. А если окажется что-нибудь важное, здесь. Я, наверно, еще не уйду…
Гюс прислушивался к их разговору. Страшное событие не лишало его ребяческого интереса к деятельности сыщиков.
— Пошли, Гюс…
Мальчик повел его узким коридором мимо кухни. Через стеклянную дверь Мегрэ увидел толстуху в темном платье.
— Вторая дверь…
Большая комната. Совсем иная атмосфера, нежели во всей квартире. Правда, такая же стильная мебель — надо же куда-то девать! — но Гюс использовал ее на свой лад — пристроил какие-то доски и полки.
Были тут четыре репродуктора, два-три проигрывателя, на одном белом столике — микроскоп, на другом — какая-то сложная электрическая схема из медной проволоки. У окна — единственное кресло, кое-как прикрытое куском красной ткани. Такая же ткань была вместо покрывала на кровати, так что получалось нечто вроде дивана.
— Бережете? — удивился Мегрэ, увидев на этажерке большого плюшевого медведя.
— А что тут такого? Отец купил, когда мне исполнился год…
Он произносил «отец» с гордостью, почти с вызовом. Чувствовалось, что мальчик готов яростно защищать его.
— Вы любили мадемуазель Ваг?
— Я ведь сказал, мы дружили.
Видимо, ему льстило, что двадцатипятилетняя девушка обращалась с ним по-дружески.
— Вы часто заходили к ней в кабинет?
— По крайней мере раз в день.
— А бывали с нею где-нибудь?
Гюс удивленно вскинул глаза на комиссара. Тот набивал трубку.
— Где, например?
— Ну, скажем, в кино или на танцах…
— Я не танцую… И никуда с ней не ходил.
— А у нее дома были?
Он снова покраснел до ушей.
— Не пойму, чего вы от меня добиваетесь? На что намекаете?
— Вы знали об отношениях Антуанетты и отца?
— Знал, ну и что? — огрызнулся Гюс, задрав голову, как петушок. — Плохо это, что ли, по-вашему?
— Речь идет не обо мне, а о вас.
— По-моему, отец волен поступать как ему угодно.
— А как же ваша мама?
— Это ее не касалось.
— Что вы хотите сказать?
— Что мужчина имеет право…
Он не закончил, но и начало фразы было достаточно красноречиво.
— Как вы думаете, не в этом ли причина сегодняшнего преступления?
— Откуда я знаю?
— Могли ли вы ожидать подобное?
Мегрэ сидел в красном кресле и медленно раскуривал трубку, не сводя взгляда с этого еще продолжающего расти подростка с непомерно длинными руками и ногами.
— И ждал и не ждал…
— Говорите точнее. Разве вы так отвечаете на уроке в лицее?
— Вот уж не думал, что вы такой…
— Такой грубиян, да?
— Похоже, что я вам неприятен или вы подозреваете меня в чем-то?
— Вот именно.
— Да ведь не в убийстве же Антуанетты? Прежде всего я был на уроке.
— Знаю… Знаю и то, что вы преисполнены искреннего уважения к отцу.
— Ну и что? Разве плохо это?
— Вовсе нет… И одновременно вы считаете его беззащитным существом.
— К чему вы клоните?
— Тут нет ничего дурного, Гюс… Просто в быту ваш отец не любит стоять за себя… Он считает, будто во воем, что с ним происходит, виноват он сам.
— Он человек умный и порядочный.
— И Антуанетта была на свой лад беззащитная… А в общем-то ведь только вы с нею могли охранять вашего отца… Потому-то между вами и возник своего рода сговор.