Время близилось к полудню. Ножницы защелкали быстрее. Через несколько минут все высыплют отсюда, как из настоящей школы.
— Вы живете где-нибудь поблизости?
— Мы с женой живем здесь на втором этаже, как раз над этой комнатой.
— Вам доводилось встречать его на улицах в этом квартале?
— Не думаю. Но если бы и встретил, то не удивился бы. Прошу извинить — время.
Г-н Жозеф нажал кнопку электрического звонка и прошел за некое подобие прилавка, перед которым тут же образовалась очередь.
Мегрэ медленно спускался по лестнице. Ему казалось, что за столько лет службы в полиции, в том числе в наружной службе и в отделе охраны вокзалов, он изучил парижскую фауну. Но что-то ему не припоминается, чтобы он встречал человека вроде этого — по кличке Барин.
Он не спеша дошел до машины, оставленной на углу улицы Рамбюто. Почти сразу же, стирая пот со лба, появился и Торранс.
— Что-нибудь нашел?
— В булочной на улице Лебеля он покупал хлеб.
— Каждый день?
— Почти. Чаше всего поздно утром.
— Булочник о нем что-нибудь знает?
— Ничего. Покойник говорил, что ему дать, и все.
— Еще что-нибудь он покупал?
— Там — нет. На улице Кокильер брал сосиски или сардельки. На углу стоит продавец жареного картофеля, который торгует, главным образом по ночам, еще и горячими сосисками. Так вот, иногда ночью, часа в три, он покупал у него кулечек картофеля и сосиску. Я показывал фотографии в нескольких бистро. Время от времени он заходил туда, брал чашку кофе. Ни вина, ни водки не пил.
Странный получается портрет. Этот Барин, как назвал его г-н Жозеф, похоже, не поддерживал ни с кем никаких контактов. Иногда, видимо, ему удавалось подработать ночью на рынке — разгрузить машину овощей или фруктов.
— Да, надо же позвонить в Институт судебной медицины, — спохватился комиссар.
Это дало ему возможность выпить второй за утро стакан пива.
— Доктора Лагодинека, пожалуйста.
— Минутку, я позову. Да он уже в дверях.
— Алло! Лагодинек? Это Мегрэ… Еще не приступали к вскрытию?
— Часа через два примусь.
— А вы могли бы не попортить ему лицо? Мне понадобится сделать еще несколько фотографий.
— Можно. А когда пришлете фотографа?
— Завтра утром вместе с учеником парикмахера.
— Что вы намерены делать?
— Сбрить ему усы и бороду.
Торранс высадил Мегрэ на бульваре Ришар-Ленуар у самого дома.
— Продолжать сегодня? — поинтересовался Торранс.
— Да.
— Все в том же квартале?
— Пожалуй, на набережных тоже. Может быть, он когда-то там ночевал.
Г-жа Мегрэ сразу почувствовала, что муж озабочен, но не подала виду.
— Есть хочешь?
— Не особенно.
Сегодня Мегрэ самому хотелось говорить.
— Нынче я столкнулся с очень странным типом.
— Преступник?
— Нет, жертва преступления. Его убили. Он поселился в пустом доме, давно уже предназначенном на снос. Занял там единственную более-менее пригодную для жилья комнату и заполнил ее невообразимым хламом, собранным на помойках и свалках.
— Короче, клошар?
— Да, но с внешностью благородного отца семейства.
Мегрэ рассказал жене про парикмахерскую школу, показал фотографии.
— Конечно, по посмертным фотографиям судить трудно.
— В квартале-то его, наверно, знали.
— В том-то и дело, что никому не известны ни его фамилия, ни имя. В парикмахерской школе его звали Барином. Фотографии появятся в сегодняшних вечерних газетах. Интересно, опознает его кто-нибудь.
Мегрэ и вправду поел без особого аппетита. Очень ему не нравилось, когда он чего-то не понимал. А то, что он обнаружил сегодня утром, было совершенно непонятно.
В два часа он уже был у себя в кабинете и, набив трубку, покончил наконец с почтой. Принесли вечерние газеты, в двух фотографию поместили на первой странице.
«Знаком ли вам этот человек?» — задавала вопрос одна газета.
Во второй фотография шла под шапкой: «Безымянный мертвец».
В коридоре ждали репортеры, и Мегрэ поговорил с ними. Сообщить им он мог только то, что пытается установить личность человека из тупика Вье-Фур.
— Это не самоубийство?
— Ни в комнате, ни во всем доме оружия не обнаружено.
— Фотографировать там можно?
— Тело, разумеется, уже увезли.
— Хотя бы обстановку.
— Пожалуйста. У дверей дежурит полицейский. Скажете, что я разрешил.
— Похоже, вы озабочены?
— Пытаюсь представить, как пойдут события в ближайшие дни. На этот раз я от вас ничего не скрыл. Сообщил все, что мне известно. Чем больше об этом будут говорить, тем лучше.