У Торранса на лбу выступил пот, он строчил на предельной скорости.
— Мало того, я располагаю свидетелем, который видел, как вы в третьем часу ночи завернули в тупик Вье-Фур; имеется и другой свидетель, слышавший, как несколько минут спустя вы вернулись домой.
— Уж не моя ли жена? — с иронией осведомился Маосье.
— Нет, жена ваша не могла бы свидетельствовать против вас.
В противоположность своему собеседнику Мегрэ хранил спокойствие.
— Значит, мерзавка Берта. Она, видите ли, нянчила мою жену и на этом основании ревнует ее ко всем окружающим, ну а меня так просто ненавидит.
— Где вы познакомились с Марселем Вивьеном?
— Не имею понятия, кто это.
— Вы что, не читаете газет?
— Читаю, но не раздел происшествий.
— И все же вы знаете, что он был убит? Ему, спящему, трижды выстрелили в грудь.
— Разве это меня касается?
— Может быть, и касается. Было бы просто замечательно, если бы вам удалось найти ваш пистолет.
— Для этого мне надо знать, кто его взял или спрятал.
Этот человек будет запираться, совершенно не заботясь о правдоподобии. Он закурил, руки у него дрожали. Может быть, от ярости?
Мегрэ круто переменил тему: прием, рассчитанный на то, чтобы сбить противника с толку.
— Как я догадываюсь, в переулке Вье-Фур вы никогда не бывали?
— Я не способен даже объяснить, где такой находится.
— Что сталось с Ниной Лассав?
— Вы полагаете, что я с ней знаком? Это имя ничего мне не говорит.
— В сорок пятом и сорок шестом годах вы жили на Монмартре в меблированных комнатах близ бульвара Рошешуар.
— Да, я жил в тех местах, хотя и не помню, в каком году.
— А у нее была квартира на бульваре Рошешуар.
— Весьма возможно. Там жили тысячи людей — неужели я со всеми должен состоять в знакомстве?
— Вероятно, вы все же познакомились и с ней, и с Марселем Вивьеном, ее любовником. Подумайте, прежде чем отвечать. Вы тоже были любовником Нины Лассав?
— Мне и думать не о чем. Нет — и все. В те времена я был еще не женат, не чурался женщин, но приятельницы с таким именем у меня не было, и с этим самым Вивьеном я не встречался.
— Словом, к этому делу вы не имеете никакого отношения?
— Ни малейшего.
Он держался все заносчивей, но в то же время все нервозней и никак не мог справиться с дрожью в пальцах.
— Что ж, отправлю вас в камеру — там у вас будет время подумать.
— Не имеете права.
— Вы забываете, что у меня на руках постановление на ваш арест, подписанное по всей форме судебным следователем.
— Если вы намерены допрашивать меня еще раз, требую присутствия моего адвоката.
— Я мог бы вам отказать. Адвокат имеет право присутствовать на допросах, проводимых судебным следователем. Но я готов дать вам все шансы. Кто ваш адвокат?
— Мэтр Луазо. Живет на бульваре Бомарше, тридцать восемь.
— Когда потребуется, я его приглашу.
Мегрэ встал и грузной поступью подошел к открытому окну, за которым сияло безнадежно синее небо. Не считая счастливчиков, что нежатся на пляжах, все сейчас мечтают о дожде, а он не думает идти, и температура поднимается все выше.
Инспектор Веран отвел Маосье в камеру.
— Он еще за это поплатится, — проскрежетал задержанный, явно имея в виду комиссара Мегрэ.
Мегрэ заметил Торрансу:
— Он хитрит. Отстучи мне на машинке свои записи, в следующий раз дадим ему подписать протокол.
— Вы действительно полагаете, что он знал Нину Лассав?
— Очень может быть. Я пустил пробный шар. По-моему, Маосье среагировал: к разговору о ней он не был подготовлен.
Мегрэ взял другую трубку, прихватил шляпу.
— Если срочно кому-нибудь понадоблюсь — я в «Паризьен либере».
Торранс посмотрел на шефа с изумлением, но смолчал. Мегрэ начал с того, что выпил в пивной «Дофина» кружку пива, потом вскочил в такси.
— В редакцию «Паризьен либере».
Ему помнилось, что после освобождения эта газета начала выходить одной из первых. Сам-то он в сорок шестом был не в Париже. Как раз тогда он не поладил с начальником уголовной полиции, который несколько месяцев спустя вышел в отставку. Мегрэ был переведен в Люсон, где ему было совершенно нечем заняться и он убивал время, целыми днями играя на бильярде. Так он протомился почти год, да и г-жа Мегрэ все не могла привыкнуть к Вандее.
К счастью, новое начальство вызвало Мегрэ в Париж. Сперва он был не главным комиссаром, а просто комиссаром и не руководил отделом расследования убийств.
В его жизни, да и в памяти, Люсон так и остался каким-то провалом.