— Убегает?.. Как это убегает?..
— О! Не часто, — сказал Жермен. — Это началось у нее с четырнадцати лет…
— Она убегала с мужчинами?
— Да нет же. Ты не туда клонишь, старина… Я говорю тебе: убегает. Ты не знаешь, что это такое?.. Мирей внезапно исчезала из дому. Врач говорил, что это становление характера. Словом, такие штуки бывают в переломном возрасте. Обычно она садилась на поезд или шла пешком до полного изнеможения… Каждый раз приходилось сообщать в полицию.
— Было так неловко перед соседями… — отозвалась Марта, взбивая подушку.
Жермен пожал плечами:
— Во всех семьях что-нибудь да не так. Даже в самых добропорядочных… Как же она потом каялась, терзалась, бедная моя девочка! Но это было сильнее ее. Когда на нее находило, ей надо было непременно куда-то бежать.
— Ну и что? — раздраженно спросил Равинель.
— Что?.. Да ты шутишь, что ли, Фернан! А то, что у нее, кажется, опять приступ… Дома ее не было, да и заскочила она сюда утром вроде бы не в себе… Так или иначе через несколько дней она вернется, уверяю тебя.
— Исключено! — взорвался Равинель. — Потому что…
Жермен вздохнул:
— Вот этого я и опасался. Ты не веришь нам… Марта, он не верит нам.
Марта подняла руку словно в присяге:
— Н-да… не хотела бы я быть на вашем месте… Приятного мало. Лично я, когда узнала, что Мирей… словом… бедняжка, я против нее ничего не имею… Только если б моя воля, я бы вас обязательно предупредила в первый же день. И все-таки вам грех роптать. Детей у вас нет. И слава богу… а то-бы родился какой-нибудь урод с заячьей губой…
— Марта!
— Я знаю, что говорю. Я тогда спрашивала у врача.
Опять врач! Рентгеновские снимки на краю стола. Пипетка в бумаге. И Мирей, убегавшая из дому с четырнадцати лет! Равинель сжал голову руками.
— Хватит! — пробормотал он. — Вы сводите меня с ума.
— Как только она вошла, я сразу почувствовала, что дело неладно, — продолжала Марта. — Я-то не такая простофиля, как Жермен. Он никогда ничего не замечает. Будь я дома, я бы сразу заметила, что Мирей не в себе.
Равинель искромсал сигарету в черно-белую кучку на столе. Его так и подмывало схватить за головы обоих якобы соболезнующих супругов и колотить их друг о друга. Убегает!.. Как будто Мирей могла куда-то убежать! Мирей, которую он собственноручно закатал в брезент. Это явно заговор. Все они сговорились… Но нет! Жермен слишком глуп. Он бы себя выдал.
— В чем она была?
Жермен задумался.
— Погоди!.. Она стояла против света. Кажется, в своем сером пальто с меховой отделкой. Да, верно… и в шапочке. Тогда я еще подумал, что она слишком тепло оделась для такой погоды. Эдак недолго и простудиться.
— Может, она собиралась на поезд? — предположила Марта.
— Нет. Не похоже. Только вот что странно… У нее вроде был вовсе не растерянный вид. Прежде, во время кризисов, она нервничала, раздражалась, плакала по пустякам. А сегодня утром она была вроде абсолютно спокойна.
Равинель по-прежнему сжимал кулаки, и Жермен добавил:
— Она славная малышка, Фернан.
Марта гремела кастрюлями за спиной шурина и, проходя мимо, всякий раз повторяла:
— Не беспокойтесь… Я пройду.
Но, несмотря на это, Равинелю то и дело приходилось отодвигать в сторону стул, а каждое движение давалось ему с трудом. На стенных часах с нелепым циферблатом, поддерживаемым двумя обнаженными нимфами, было двадцать минут одиннадцатого. Люсьен, наверное, уже выехала из Манса. В комнатах немного посветлело, но унылое, пасмурное утро, так и не разогнавшее теней по углам, как бы накладывало на стены, мебель и лица тонкий слой пыли.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — неожиданно заявил Жермен.
Равинель вздрогнул.
— Ты думаешь, что она тебе изменяет, да?
Дурак! Нет, он, конечно, не разыгрывает комедию, это все искренне!
— Зря ты вдалбливаешь себе в голову подобные мысли. Я-то знаю Мирей. Может, ее иногда трудно понять, но она женщина порядочная.
— Бедный Жермен! — вздохнула Марта, чистя картошку.
И это явно означало: «Бедный Жермен! Что ты знаешь о женщинах».
Жермен огрызнулся:
— Мирей? Бросьте! У нее в голове только дом и домашние дела. Достаточно на нее посмотреть.
— Она слишком часто остается одна, — вполголоса заметила Марта. — О, я не упрекаю вас, Фернан. Хочешь не хочешь, но ведь вам приходится разъезжать, а молодой женщине от этого радости мало. Вы, конечно, скажете, что уезжаете ненадолго. Верно. Но отлучка есть отлучка.
— Вот когда я был в плену… — начал Жермен.
Ох, эта роковая фраза… Теперь он заведется и начнет рассказывать свои историй по десятому разу. Равинель перестал слушать. И ломать голову над случившимся. Он погрузился в глубокую задумчивость. Он как бы раздвоился. Он возвращался в Ангиан, блуждал по пустым комнатам. Если бы в эту минуту кто-нибудь там оказался, он наверняка увидел бы нечеткий силуэт Равинеля. Разве все тайны телепатии разгаданы? Жермен утверждал, что видел Мирей. Но все те — а их легион, кто видел призраки, сначала верили, что перед ними существа живые, облеченные в плоть и кровь. Мертвая Мирей решила явиться перед братом именно в тот момент, когда он, толком еще не проснувшись, не способен был контролировать свои ощущения. Классический случай. Равинель не раз читал о подобных случаях в «Метафизическом журнале». Он на него подписывался до женитьбы. Впрочем, эти ее внезапные побеги доказывают, что Мирей обладала данными медиума. Должно быть, она крайне легко поддавалась внушению. Даже и сейчас! Возможно, стоило только внимательно, с любовью подумать о ней, как она тут же материализовалась.