— Я тоже так думаю. Как вы собираетесь доставить его сюда? Пошлете парочку своих людей или обратитесь к тамошней жандармерии?
— Пошлю своих, если найду незанятых. Мы сейчас работаем с настолько ослабленным составом, что если об этом проведают преступники, будет худо.
— Я подпишу вам постановление.
И он вынул хорошо знакомый Мегрэ бланк.
— Имя?
— Луи.
— Маосье через одно или два «с»?
— Через одно. Благодарю, господин следователь.
— А на авеню Трюден вы пойдете?
— Да, собираюсь сегодня сходить.
Мегрэ опять отыскал Жанвье.
— Нужны два человека.
Бедный Жанвье растерялся.
— И надолго нужны?
— Сколько займет, чтобы съездить кое за кем в Ла-Боль.
Жанвье посмотрел в лицо Мегрэ, и они поняли друг друга.
— Ясно! Возьмите Верана и Лубе.
Мегрэ вызвал их к себе в кабинет, проинструктировал, вручил постановление.
— Самолет через час. Можете лететь им, но я предпочел бы, чтоб возвращались вы поездом.
— Наручники ему надевать?
— Если попытается сбежать от вас, да. Если нет, думаю, не стоит.
Затем Мегрэ вызвал Торранса.
— Поехали, шофер.
Последние дни Торранс только и делал, что возил комиссара.
— Авеню Трюден, напротив лицея Роллена.
— Вы приказали арестовать его?
— Доставить сюда. Когда допрошу поосновательней, чем на пляже, будет видно.
Просторный двор забит стремянками, в глубине строеньице наподобие гаража, заставленное огромными бидонами с краской. На стене эмалированная табличка со словом «контора» и стрелка. Мегрэ пошел, куда она указывала.
В довольно большой и единственной комнате человечек с кислой физиономией занимался счетами.
— Комиссар Мегрэ.
— Вы ко мне?
— Как ваша фамилия?
— Ванье. Жерар Ванье. Но я не понимаю, что полиции…
— Дело касается не вас.
— Кого-нибудь из наших рабочих? Все они у заказчиков. Люди у нас все положительные, работают по многу лет…
— Слева кабинет вашего хозяина?
— Да. Только он там нечасто бывает: все время мотается по заказчикам.
— Дело процветает?
— Не жалуемся.
— Вы компаньон?
— К сожалению, только бухгалтер.
— Когда было основано предприятие?
— Не могу сказать. Знаю только, что в сорок седьмом старый владелец обанкротился. Правда, время он в основном проводил в бистро, деньги транжирил без толку. Господин Маосье взял дело в свои руки, сменил весь персонал.
— А вы?
— Сперва работал тут бухгалтером два дня в неделю. Потом, когда дело стало расширяться, меня взяли на полную неделю. Это было в конце сорок восьмого.
— Маосье много работал?
— Влезал во все. Едва выкраивал время сходить поесть.
— А как у него отношения с рабочими?
— Свойские, но существует граница, которую переступать нельзя, и все ее знают.
— Сколько всего рабочих?
— Сейчас восемь, если считать ученика.
— Вы видели когда-нибудь у него в кабинете пистолет?
— Пистолет? Нет. Зачем он ему? Клиенты чаще всего расплачиваются чеками, их тут же относят в банк. Рядом, на углу.
— Вы позволите?
К величайшему негодованию бухгалтера, Мегрэ вошел в кабинет Маосье и принялся открывать ящики один за другим. Никакого оружия там не оказалось.
— А на каком основании вы вторгаетесь сюда?
— Я веду следствие.
— Когда господин Маосье узнает об этом…
— Я вчера видел его.
— Вы ездили в Ла-Боль?
— Да. А завтра утром или чуть позже он сам будет в Париже.
— Но он собирался вернуться через три недели, а то и через месяц.
— Я попросил его изменить планы.
— И он не протестовал?
Низенький г-н Ванье был возмущен, петушился.
— Я хотел бы знать, что за история…
— Узнаете в свое время.
— Шарить в ящиках, как у себя дома! Задавать нелепые вопросы! Да еще требовать, чтобы патрон приехал из Ла-Боль…
Ни слова не говоря, Мегрэ вышел, оставив человечка возмущаться в одиночестве.
6
Едва Мегрэ вернулся на набережную, как позвонили из Ла-Боль. Говорил Веран, один из двух инспекторов, которых комиссар послал за Маосье.
— Как все прошло?
— Начало было так себе. Он кипятился, отказывался с нами ехать. Упоминал о высокопоставленных друзьях и грозил скандалом.
— Как отнеслась к происходящему его жена?
— Слушала и изумлялась. После нескольких минут препирательства я вынул из кармана наручники и предупредил, что, если он не подчинится, ему придется пропутешествовать до Парижа с этими штуками на запястьях. Он чуть не задохнулся от ярости: «И вы посмеете…» — «Несомненно», — «Но в чем дело, черт бы вас всех побрал?» По-моему, больше всего он страдал от унизительности своего положения. В конце концов пошел с нами на вокзал и сел в ночной поезд. Жена хотела ехать с ним, но он ее отговорил, твердя, что через двое суток уже вернется: «Пойми, им не в чем меня обвинить. Они еще пожалеют, и очень скоро».
На следующее утро Мегрэ расположился у себя за столом, выбрал трубку, не спеша набил ее и кивнул Торрансу, чтобы тот взял блокнот и присел к столу. Обычно стенографировать допросы поручают по возможности Лапуэнту — он считается в уголовной полиции лучшим стенографистом. Но и Торранс не ударит в грязь лицом.
Мегрэ нажал на кнопку, и Веран ввел Маосье; черты лица у того заострились, взгляд словно застыл.
— Садитесь.
— Протестую против моего задержания, считаю его неоправданным и, будь вы хоть Мегрэ, хоть кто, полагаю себя вправе подать на вас в суд.
Мегрэ и бровью не повел.
— Не скажете ли, господин Маосье, где находится ваш пистолет?
— Какой пистолет?
— Тот, что еще на днях лежал в верхнем ящике вашего ночного столика. Если не ошибаюсь, тридцать второго калибра.
— В оружии не разбираюсь и не могу вам сказать, что за калибр у этого пистолета, который хранится у меня давным-давно.
Где он теперь?
— Надо думать, в том же ящике.
Отвечал он злобно, смотрел на Мегрэ с откровенной ненавистью. Быть может, к этой ненависти примешивался страх?
— В ящике пистолета больше нет. Куда вы его дели?
— Доступ в квартиру имею не я один.
— Вы намекаете, что пистолетом могла завладеть мадемуазель Берта? Без шуток, прошу вас! Это ни к чему не приведет.
— Я не сказал, что пистолет взяла кухарка.
— Остается ваша теща? Она и впрямь навещала вас в тот вечер, когда вы обедали в одиночестве у Фарамона и вернулись домой в три часа ночи.
— Я никогда не приходил домой в три часа ночи.
— Если угодно, я вызову на очную ставку свидетеля, который вас отлично видел и, вне всякого сомнения, подтвердит, что это были действительно вы.
У Торранса на лбу выступил пот, он строчил на предельной скорости.
— Мало того, я располагаю свидетелем, который видел, как вы в третьем часу ночи завернули в тупик Вье-Фур; имеется и другой свидетель, слышавший, как несколько минут спустя вы вернулись домой.
— Уж не моя ли жена? — с иронией осведомился Маосье.
— Нет, жена ваша не могла бы свидетельствовать против вас.
В противоположность своему собеседнику Мегрэ хранил спокойствие.
— Значит, мерзавка Берта. Она, видите ли, нянчила мою жену и на этом основании ревнует ее ко всем окружающим, ну а меня так просто ненавидит.
— Где вы познакомились с Марселем Вивьеном?
— Не имею понятия, кто это.
— Вы что, не читаете газет?
— Читаю, но не раздел происшествий.
— И все же вы знаете, что он был убит? Ему, спящему, трижды выстрелили в грудь.
— Разве это меня касается?
— Может быть, и касается. Было бы просто замечательно, если бы вам удалось найти ваш пистолет.
— Для этого мне надо знать, кто его взял или спрятал.
Этот человек будет запираться, совершенно не заботясь о правдоподобии. Он закурил, руки у него дрожали. Может быть, от ярости?