Не исключено, что, расставаясь с жизнью, он успел подумать о том, насколько спокойнее и благороднее специальность торгового инспектора на железной дороге по сравнению с такими грязными делишками.
Так в то утро бесславно закончилась, едва начавшись, триумфальная карьера шпиона мирового класса.
Для Макса все сложилось как нельзя удачнее: Аристидис сам вышел из машины, ему не пришлось прибегать к угрозам. Он не выносил, когда его со слезами молят о пощаде.
А потом его угораздило наскочить на этот проклятый платан. Нашел, где вырасти, — на самом опасном повороте! Черт побери! Хоть бы позаботился кто его срубить! У соотечественников Макса на контрольных пунктах никаких транспортных средств, кроме мотоциклов, не было, и ему пришлось продолжить путь на стареньком рейсовом автобусе. «Хорошо бы попалась мало-мальски приличная попутная машина!» — думал он.
Так он и попал в машину к Фотису.
— Куда едем? — спросил Фотис, когда они спускались с холма.
— Я опоздал на поезд и теперь пытаюсь догнать его на какой-нибудь станции, — объяснил Макс. — Например, в Ларисе или Платамоне… если вас не затруднит…
— Какое затруднение! — засмеялся Фотис. — Я же вас не на спине тащу.
— Торгуете? — спросил Макс просто так, для поддержания разговора.
— Вроде того. — Фотис заговорщицки подмигнул. — Раздобыл разрешение на муку. Вы иностранец?
Макс утвердительно кивнул, и Фотис перешел на немецкий:
— Я сразу догадался, что вы немец.
— Как! — Макс был искренне удивлен. — А я горжусь тем, что правильно говорю по-гречески.
— Именно поэтому я и догадался, очень уж правильно вы говорите. Грамматика, синтаксис — все на месте. Как будто отвечаете в классе у доски.
Это замечание расстроило Макса.
— А вы тоже хорошо говорите по-немецки. Где учились?
— В Гамбурге. На архитектурном.
— А теперь — черный рынок?
— Теперь никто не занимается тем, чему учился.
— Архитекторы всегда нужны.
— На муке выручаешь больше, — возразил Фотис и в первый раз обернулся к собеседнику.
Тот глядел на него пристально, изучающе.
— А вы кем были в мирное время?
— Я тоже архитектор, — ответил Макс, переводя взгляд на дорогу.
Вскоре они были уже в Ларисе и узнали, что поезд ушел четверть часа назад. Фотис съехал с шоссе и помчался по широкому проселку, чтобы сократить путь. Поезда не было видно, но Фотис теперь знал, что он где-то близко. До следующей стоянки в Платамоне было около тридцати километров.
По расчетам Фотиса, его малютка — если ничего не случится — добежит до Платамона одновременно с поездом.
Словно сговорившись, спутники одновременно поглядели на часы. Было шесть часов тридцать минут, и каждый подумал: «У меня в запасе еще полчаса».
Глава седьмая
Так называемые аналитические способности нашего ума сами по себе мало доступны анализу.
Около семи поезд перешел на запасный путь, чтобы пропустить воинский эшелон. Приблизительно в то же время автомобиль Фотиса выехал на прямую дорогу параллельно железнодорожному полотну, только по другую сторону холма.
Выйдя из вагона, Марианна отправилась было к артистам, чтобы поговорить с Йоганном. Однако ей не удалось его увидеть: у дверей, как Цербер, стоял Герман. Из вагона не слышно было ни песен, ни голосов. Марианне оставалось только гадать: удалось импресарио подловить Йоганна или нет.
Она возвращалась к своему вагону, как вдруг над ухом раздался голос Германа:
— Господин полковник прав, вам действительно не сидится на месте.
— Я же говорила: не выношу езды в поезде.
— Ну что вы! Из окна такой чудный вид: ранняя осень, зреют цитрусовые!.. Чудесно!
Марианну не удивила его назойливость. Она была готова к тому, что он возобновит свои попытки, и глядела на него со спокойной улыбкой. Герман понизил голос:
— Не могу понять, что с вами происходит. Два раза подходил к вам с паролем, а вы не отвечаете. Я, откровенно говоря, тоже вначале усомнился и потому не сказал отзыв.
— Не понимаю, о чем вы. Какой отзыв?
— Ну вот! Я рискую, задание под угрозой срыва, а вы настаиваете на ненужной конспирации! Отзыв я не сказал потому, что вы в тот раз не проявили никакого интереса. Если вы думаете, что я его не знаю, ошибаетесь. Извольте: «Другие ждут, пока они созреют».