— Всякое случается, — нехотя отозвался Макс, вспомнив об аварии.
— Это не ваш ли «мерседес» наехал на платан?
— Какой «мерседес»? — Макс насторожился.
— Да по дороге мне попалась разбитая машина.
— Не обратил внимания! — сухо бросил Макс, давая понять, что у него нет настроения продолжать разговор.
— Умолкаю, чтобы не прослыть бестактным!
Фотис принялся разматывать нить своих рассуждений. Для чего его спутнику понадобилось лгать, будто он не видел разбитой машины? Может, есть особые причины?
Примерно о том же думал и Макс. Поверил ему спутник или притворился? Почему замолчал? От страха? Если немец, оккупант, заявляет, будто понятия не имеет ни о каком «мерседесе», наехавшем на дерево, греку непозволительно сомневаться. Только ли по этой причине молчит хозяин «фиата»?
А Фотис сделал вид, будто поверил Максу, хотя в данном случае не требовалось большого ума, чтобы понять, что немец лжет. «Наверняка теперь удивляется, почему я проглотил его ложь». При этой мысли Фотис невольно засмеялся.
— Чему вы смеетесь?
— Знаете, наверно, я и сам, если б на «мерседесе» врезался в дерево, постеснялся бы признаться в этом.
— А ведь вы правы… — Макс тоже засмеялся, решив больше не лукавить. — Много ль чести выехать из Афин на «мерседесе», потом пересесть на драндулет, а заканчивать путь на черепахе?
— Прошу не оскорблять мой автомобиль! — Фотис продолжал улыбаться. — Эта черепаха движется по меньшей мере в два раза быстрее автобуса. Машина вообще-то не моя, но все равно ваши слова меня задевают. Не забывайте к тому же, что на этой черепахе вы преодолеваете последние километры своего пути. У нас говорят: в дороге главное — начало и конец.
Ничего не значащие фразы, немножко философии — обычный дорожный разговор. За ним у обоих собеседников скрывалась напряженная работа мысли.
У Фотиса разбитый «мерседес» ассоциировался с автомобилем, который, по свидетельству мальчишки, остановился на шоссе, после чего вскоре раздались выстрелы.
Случайное обстоятельство позволило Фотису подойти вплотную к истине.
Мотор «фиата» неожиданно закашлял.
— Ну вот! Ехали, ехали — и нате! Ничего удивительного — бензин-то с черного рынка. Наверно, надо прочистить зажигание.
Оба вышли из машины.
— Это надолго? — спросил Макс.
— Что вы! Пять минут, если не случилось чего-нибудь похуже.
Макс вынул из портфеля термос и отвинтил крышку.
— Хотите кофе?
— Нет, спасибо, — отозвался Фотис из-под крышки капота.
— Может, камень под колеса подложить?
— Если вас не затруднит…
Макс вылил остатки кофе из крышки-стаканчика, нашел подходящий камень и понес его к автомобилю. И в мозгу Фотиса словно вспыхнуло что-то. Убитый лежал на камне… И кофе! Пролитый на дорогу кофе…
Максу, направлявшемуся к машине, тоже вспомнился Аристидис. На какой-то миг он остановился и взглянул на Фотиса, который молча наблюдал за ним, держа свечу зажигания в руке.
Макс с улыбкой подошел и подложил камень под колесо. Мог ли он вообразить, что и водитель «фиата» мысленно воспроизводит сцену убийства? Однако же этот тип вызывал у него подозрения. Немногословность… И взгляд, словно фотографирующий его.
Неисправность была устранена, и они продолжили путь в молчании. Оба хорошо умели скрывать свои мысли, но каждый из них инстинктивно чувствовал напряжение другого.
Фотис уже сделал для себя вывод: сидящий рядом с ним человек и есть «другой»! Противник, с которым он ведет игру с самого утра.
Послышался гудок паровоза. Оба резко повернули головы. И у обоих вырвался вздох облегчения.
— Наверное, тот самый, — предположил Макс.
— Точно! Потому и тороплюсь. Я должен оставить машину в Платамоне и пересесть на него.
— Так вы тоже в Салоники? Мне вы этого не сказали, — заметил Макс, глядя ему в глаза.
Фотис выдержал этот взгляд.
— А вы не спрашивали. Потому я и сказал, что могу довезти вас только до Платамона…
Макс, конечно, не располагал такой информацией, как Фотис, но и он пришел к выводу, что водитель «фиата» — это «другой», то есть Антонис Канакис. Тут сыграла свою роль прежде всего подозрительность Макса. Он решил снова все вычислить и взвесить, чтобы убедиться в правильности своей догадки. Итак, сколько времени потребовалось бы «другому» с того момента, как произошел телефонный разговор на вокзале? Прикинув время на все задержки, как свои, так и «другого», Макс рассчитал вероятность их встречи. К тому же Фотис, как и он сам, собирался оставить автомобиль в Платамоне и продолжать путь на поезде.