— Знаю. Мне сообщили, что в Платамоне сели двое подозрительных. Теперь все собрались в вагоне у певцов.
— Что делать будем?
— Я усилил группу охраны. В том, что «наш» в одном вагоне с немцами, есть и хорошая сторона. Так мы имеем возможность постоянно держать их на мушке. А плохо то, что очень уж много нас собралось в этом вагоне, это становится заметным!
— Может, лучше перевести его в другой вагон?
— Не думаю. Надо, пожалуй, ссадить его и остальных на первой же остановке, а там посмотрим!
— Согласен! Сколько наших в поезде?
— Двадцать, если с женщинами считать. Половина вооружены.
— Распредели их так, чтобы по двое с оружием были поблизости от немецких охранников… В случае необходимости нападем сами. Предупреди всех, что сигналом к нападению будет остановка поезда стоп-краном.
— Сделаю! — Начальник поезда всегда чувствовал себя спокойнее, когда получал конкретные распоряжения.
Вернувшись к себе в вагон, Михалис наткнулся на электрика со свертком под мышкой. Вначале он не придал этому значения, но, когда тот направился к офицерскому купе, за которым группа охраны установила наблюдение, насторожился. Парень в нерешительности встал у окна. Сквозь надорванную газету Михалис разглядел знаки железнодорожной формы.
«Наверно, идет на работу», — подумал он и пошел посоветоваться к начальнику поезда.
— Не нравится мне все это. А ты как считаешь? — В голосе у него была тревога.
— Трудно сказать… Знаешь поговорку: мышеловку ставь, но и кошку оставь! Скоро будем в Дионе, там и высадим наших.
— В Дионе? Ладно… Эх, обойтись бы без шума и стрельбы! — вздохнул Михалис.
— Это было бы лучше всего!
Когда он вернулся, электрика в офицерском вагоне уже не было. Михалис осмотрел все закоулки, вплоть до туалета. Никого. И вдруг заметил полуоткрытую дверцу шкафчика, через который проходили трубы и кабели поезда. Открыв дверцу, он обнаружил там сверток. В нем действительно была железнодорожная форма.
«Зачем он ее здесь оставил? — недоумевал Михалис. — Может, это для кого-нибудь из немчуры? Собирается переодеться, чтобы сойти за нашего?» И он решил забрать этот сверток.
Нелегкая ответственность за жизнь людей сделала его подозрительным. Пройдя по вагону, он заглянул в купе, где находился греческий ученый.
И тут раздался гудок паровоза.
«Подходим к Диону», — подумал Михалис.
При звуке этого гудка все находившиеся в артистическом вагоне невольно вздрогнули. Только аккордеонистка казалась беззаботной и строила глазки майору.
Отто с капитаном наблюдали за импресарио и новыми пассажирами. Фотис не выпускал из поля зрения Макса, а тот в свою очередь следил за Марианной и всеми, кто с ней общался.
— Наконец-то подъезжаем к Диону! — воскликнула девушка.
— Устали? — спросил Макс.
— Да нет, просто люблю Дион! Я была здесь пять раз, ездила с господином Крайсманом на раскопки! Помните?
— Помню ли я? — Голос Отто зазвучал мечтательно, ностальгически. — И ты еще спрашиваешь! Какие великолепные находки там были. Мы обнаружили фундаменты целого города эллинистического периода.
Поезд замедлил ход и остановился у маленькой станции. Его уже дожидались рабочие соляных разработок, ежедневно съезжавшиеся сюда из окрестных деревень. Теперь они набились в вагон, который должны были прицепить к составу.
Пассажиры стали выходить на платформу.
Макс у выхода шепнул импресарио:
— Не упускай ее из виду! Я немного пройдусь, а ты приставь кого-нибудь к Йоганну. Если попытается выйти из вагона — задержать даже силой! Но без шума.
Импресарио следовал за Марианной буквально по пятам. Фотис, перед тем как выйти из вагона, сумел предупредить Йоганна:
— Здесь в конце вагона шкафчик… Там за трубой лежит форма железнодорожника. Переоденься и ступай на склад, он на берегу сразу за станцией…
Йоганна будто громом поразило. Помощь пришла в тот момент, когда он уже совсем отчаялся.
Только Фотис спустился с подножки, как Макс схватил его за локоть.
— Прошу со мной… Мне надо разыскать одного человека…
Фотис последовал за ним с таким ощущением, будто арестован.
Когда они проходили мимо Марианны, та как раз говорила Отто, что хочет немного размять ноги, а полковник приказал майору сопровождать ее и оберегать от назойливости Германа.
Макс, а за ним Фотис дошли до своего вагона. Войдя внутрь, они остановились около купе, где ехал греческий ученый.
Когда Макс заглянул в это купе через стеклянную дверь, Михалис сунул руку в карман и схватился за револьвер.