Начальник поезда отвел в сторону Михалиса.
— Фотиса взяли, слышал? Никак нельзя ему помочь?
— Не волнуйся… Я уже запрашивал наших. Сказали, чтоб я занимался своими делами. Если я правильно понял, за это взялся капитан Фуртунас, его корабль сейчас в бухте Диона.
Поезд шел теперь вдоль берега. Фосфоресцирующая поверхность моря трепетала, залитая лунным светом…
Глава девятая
И в самом деле, легкость, с какой я прихожу — пришел, если хотите, — к решению этой загадки, не прямо ли пропорциональна той трудности, какую представляла проблема с самого начала?[14]
Фотис, не оказывая сопротивления, вошел в вагон. Он не сомневался в том, что товарищи из Диона уже начали действовать. К тому же и Марианна, должно быть, успела добраться до своих. Он смело глядел в глаза Максу, сидевшему напротив с автоматом на коленях.
— Итак? — спросил Макс.
— Итак? — повторил Фотис тем же тоном.
— Кто ты такой? Наверняка раскаиваешься, что взялся меня подвезти.
— Да нет! Если б я захотел, то мог бы бросить вас и на дороге. Была такая возможность!
— Когда? — заинтересовался Макс.
— А вы как думаете?
Макс засмеялся.
— Когда я нес камень.
— А вы догадливы!
— Я по глазам заметил. А почему именно в тот момент?
— Подумайте хорошенько!
Присутствующие с удивлением следили за их диалогом. Макс, не вдаваясь в подробности, намекнул им о содержимом сундуков и о той роли, какую играла Марианна в этой истории.
— Но я же ничего не знал! Откуда мне было знать! — то и дело испуганно повторял майор.
— Теперь вот что… Давай выкладывай все о Марианне и о тех, с кем у тебя, кроме Йоганна, связь в этом поезде. По-немецки говори, чтобы не надо было переводить.
— Я у себя в стране и говорю на родном языке! А вы, поскольку находитесь в чужом доме…
Фотис хотел повернуть разговор в другую сторону и как-то выиграть время, но не успел договорить, как Макс сделал резкий выпад и нанес ему удар кулаком в лицо. Игра, в которой ловушки чередовались с намеками и недомолвками, кончилась. Эта мысль заставила его забыть о боли.
— Прекрасно… — Фотис тыльной стороной ладони утер кровь на рассеченной губе.
И тут он уловил еле слышный шорох у себя за спиной. Неужели свои? Казалось, шорох идет из глубины вагона, из-за сундуков, взгроможденных один на другой.
— Давай в открытую! — решительно заявил Макс.
— Иными словами — как кошка с мышкой?
— Когда тебе впервые пришла мысль, что…
— Что вы — «другой»? — с улыбкой докончил Фотис. Игра в прятки больше не имела смысла.
— Да… верно… «другой»! — Макс ошарашенно глядел на него. — Так и я стал называть тебя с утра.
— Мне эта мысль почти наверняка пришла раньше, чем вам! — заявил Фотис, надеясь, что разгневанный Макс не услышит шороха. — Вы наследили на всем пути… Мертвец на дороге… с камнем… «Мерседес», налетевший на платан. О-о! Какая неосмотрительность! — И Фотис улыбнулся разбитым ртом.
— Знаю, — задумчиво промолвил Макс. — Насчет убитого ты догадался, когда я взял камень…
— Да нет же! Я знал об этом намного раньше! — продолжал дразнить его Фотис.
— Вранье! Ничего ты не знал, пока мы не нагнали поезд! И не узнал бы никогда, не попадись мне этот проклятый платан!
Фотис засмеялся.
— Чего смеешься? Только из-за этой дурацкой аварии ты смог меня догнать!
— Ошибка! Вы глубоко заблуждаетесь. — Фотис был настолько уверен в своей силе, что его уже ничем нельзя было остановить. — Это не авария! Это я подставил платан на вашем пути. Да! Что смотрите? Не верите? Я его подставил! — упрямо повторил он.
Макс никак не мог понять: сумасшедший он или издевается.
Надежда Марианны на то, что храбрый рыцарь, майор, оградит ее от агрессивных нападок Германа, полностью оправдалась. Но она, конечно, никак не ожидала, что Герман будет убит…
Она без труда нашла склад и старика Козмаса.
— Наконец-то! — обрадовался он. — А я уж забеспокоился. Слышу — стреляют…
Марианна рассказала ему, что произошло.
— Да-а, дело-то вроде бы запутывается…
— Это я виновата, — призналась расстроенная Марианна.
— Всегда кто-нибудь виноват. Так уж все устроено… А Спекулянт где?
— Думаю, он попался… Мне удалось перекинуться с ним парой слов… Он сказал, что с ним немец, не отпускает его ни на шаг…
— Должен был прийти еще однорукий, немец кажется…