Смеркалось. Народ мало-помалу стал расходиться по домам.
— Надоест, и сам выйдет, — сказал Габриэл.
— Пошли, пошли, как стемнеет, самого на берег потянет, при людях ему неудобно выходить, — сказал председатель, увлекая за собой жену и детей Гамихарды.
Ночная мгла легла так густо, что казалось, исчезло все с лица земли. Один только голос реки отдаленным эхом долетал до деревни.
На рассвете народ вновь собрался на берегу. Гамихарда стоял, наполовину высунувшись из воды, и дрожал. Как только он увидел людей, снова окунулся всем телом в воды Арагви.
— Что же ты не выходишь?! — причитала жена.
— Народ отвлекать надумал, я его… — горячился бригадир.
— Ведь и сам не работает, и людям не дает. Не выйдешь своей волей, милицию позову, — пригрозил председатель и добавил напоследок: — Ну, считаю до пяти, Гамихарда, хватит тебе в воде отсиживаться!
Никого не слышал Гамихарда, никого не видел. Он смотрел во все глаза на восток и ждал восхода солнца. Похоже, продрог.
Полчаса спустя пришел и милиционер.
— Будем выходить или как? — справился он в свою очередь.
Гамихарда молчал.
— Сам выйдешь или помочь? — по-другому повернул вопрос милиционер, но, не получив ответа, стал разуваться.
Гамихарда снова качнулся к водопаду, и народ не пустил милиционера в воду.
— Считай, пять лет ты уже схлопотал, Гамихарда! Это я тебе говорю! — гневно крикнул милиционер и в сердцах даже выпалил в воздух из пистолета.
Взошло солнце. Жадным взором встретил его Гамихарда. Мы снова стали расходиться.
— Без нас скорее выйдет, — сказал председатель, уводя, как и накануне вечером, жену и детей Гамихарды.
Дома я написал письмо Гамихарде:
Гамихарда!
Почему не выходишь из воды? Почему молчишь? Неужели тебе жену свою и детей не жалко? Я знаю, ты не из тех людей, кто потакает своим желаниям — вздумал сидеть в воде, и полез в реку. Объясни, в чем дело?
Письмо я свернул в трубочку вместе с чистыми листами бумаги, заложил туда ручку и кинул Гамихарде в воду. Тот оглянулся и, убедившись, что вокруг никого, кроме меня, нет, выловил письмо и прочитал. Не сказав ни слова, он взял ручку и написал:
Отныне я порываю с людьми, я не желаю быть с теми, кто не видит правды, не ценит труд, кто в грош не ставит человеческую жизнь. Я любил людей, но больше не люблю их. Не люблю потому, что я уже не человек.
Я рыба!
Я забуду род человеческий, забуду вас всех.
О какой жене ты мне говоришь, о каких детях? Это те, что плачут там, на берегу? Да, верно! Были у меня и жена, и дети, но это было тогда, когда я был человеком, если хочешь, еще два дня тому назад. Сегодня я рыба, и ничто больше не связывает меня с вами.
Я сам того захотел.
Гамихарда!
Ты говоришь, что ты рыба, но это не так. Мы знаем, что ты человек. Как ты можешь бесповоротно забыть свое прошлое, нельзя этому поверить, сколько ни старайся, никогда не сможешь стать рыбой. Чем ты похож на рыбу? Тем, что сидишь в воде?
Нет, ты не рыба и не сможешь быть рыбой, глупости все это, лучше поскорее возвращайся к обществу, к жене и детям, к земле. Ты не голоден?
Нет, не голоден. Пока, во всяком случае. Что касается людей, жены и детей, земли — ничего этого для меня уже не существует. Я покинул всех и все.
Я даже не помню, был ли я когда-нибудь человеком?!
Я рыба, и знаешь, как хорошо быть рыбой! Мир у нас совсем иной. Вы, люди, поедом едите друг друга на земле. В то же время как нравится вам считать себя людьми! Попробуй скажи кому-нибудь, что он не человек, прикончит на месте. Часто трудно до конца оставаться человеком, но где вам взять силы, чтобы отказаться от такого существования?
Неужели никто из вас не захотел еще стать рыбой?
Я знаю, что порой вы мечтаете сделаться птицами. А это значит, что вам тоже хочется избежать человеческой своей жизни.
Не так ли, а?..
Гамихарда!
Когда мы мечтаем стать птицами и взлететь в небо, это вовсе не значит, что мы бежим от человеческого бытия. Нет! Именно тогда мы еще больше любим свою человеческую жизнь, и нашей мечтой о полете мы делаем ее еще краше, еще вольней.
Люди поедом едят друг друга на земле?.. Возможно, ты и прав. Однако ты один не выдержал повседневных трудностей и отступился от нас. Прислушайся к своему сердцу: дано ли тому, что из-за сложностей человеческой жизни покинул людей и хочет забыть их, стать рыбой?