— Слава богу… — прошептал он и медленно двинулся к оде. — Так. Спокойно, Гудули! Ничего еще не случилось… Ничего страшного… Это, наверно, произошло случайно… А может, ничего и не произошло? Может, ему все показалось?
Гудули взглянул на солнце — оно заметно переместилось к западу. Потом осторожно ступил на лестницу. Первая ступенька… Вторая… Третья… Пятая… И тут опять рухнул мир. Опять замерло все вокруг. Опять Гудули ощутил противную, страшную, теплую влажность. «Этот старый хрыч остановил время!» — промелькнуло в голове, и он, прежде чем вспомнить, чьи это слова, словно скошенный стебель, упал на лестницу.
— Здравствуйте, уважаемый Гудули!
Гудули очнулся.
— А? В чем дело, Ксения? — спросил он, недовольно морщась. Как никогда, старику хотелось побыть одному.
— Да вот, прибежал Уча, говорит — деду Гудули плохо…
— Ничего, дорогая! Сердце маленько… того… Прошло уже…
— Может, что нужно, уважаемый Гудули? Или позвать врача?
— Нет, нет, Ксения! Не надо!
«Начнется теперь — врач, больница, лекарства… О боже!..»
— Может, выпьете валерьянки?
— Нет, нет!
«Вот он — конец… Кому нужна такая жизнь? Валерьянка!»
— Валидол?
— Не надо валидола!
— Чем же мне помочь вам, уважаемый Гудули? — забеспокоилась женщина.
— Да ничего мне не нужно, дорогая! Иди себе домой…
«Это первая ласточка… За ней появятся другие… Сочувствие соседей… Хлопоты… Господи!..»
— Кажется, паршивый мальчишка сболтнул что-то про смерть… Будто бы я говорила… Убью мерзавца!
— Что ты, что ты, Ксения!
«Боже мой, как много она болтает! Раньше я этого не замечал за ней!..»
— И у кого только повернулся язык сказать такое? Чтоб он отсох, этот язык!
«Зачем она себя проклинает? Уча не станет мне лгать!»
— Перестань-ка ты, ради бога! Ступай домой!
— Оказывается, сегодня ваш день рождения, уважаемый Гудули? Дай бог вам еще сто лет здоровья и бодрости!
— Спасибо, спасибо, Ксения!
— Неужели ваши не приедут из города? Как-никак сто лет — событие непростое…
— Приедут, обязательно приедут!
«Месяц, другой, третий… А потом всем я надоем… Кому охота возиться с больным…»
— Вот уж если кто может похвалиться детьми, так это вы, уважаемый Гудули! Один в Батуми, другой в Поти, третий в Кутаиси, четвертый в Тбилиси. И все ученые, все красивые… Сколько у вас внуков, уважаемый Гудули?
— Всего потомства — двадцать три человека, да что толку-то? Со мной никого.
— Не говорите, уважаемый Гудули! Счастливый вы человек!
— Да, конечно…
«Боже мой, неужели не будет конца ее болтовне?»
— Так я пойду и пришлю мальчика.
— Не беспокойся, Ксения. Вот прилягу немного, и все будет хорошо.
— Если что — не стесняйтесь, ради бога! Зовите, как собственную дочь!
— Спасибо, дорогая!
— Будьте здоровы, уважаемый Гудули!
— Будь здорова, Ксения!
Женщина ушла. Гудули проводил ее печальным взглядом. Вот идет она — молодая, ядреная… А Гудули сидит на лестнице и — боже, боже великий, за что такой позор?! — сушится под косыми лучами ноябрьского солнца…
…Как странно устроен человек!.. О своей старости и недугах он особенно сожалеет при виде молодого, здорового человека. И, наоборот, сознание того, что кто-то другой еще более стар и немощен, чем он сам, ему доставляет успокоение, вселяет в него надежду. Сегодня, держа Уча в своих объятиях, Гудули раз сто, наверно, подумал: «Господи, подари мне его молодость и возьми взамен все, что тебе захочется!» И теперь, глядя на удалявшуюся Ксению, он сказал про себя: «Великий боже, дай мне возраст этой женщины и возьми от меня все, что твоей душе угодно!»
И тут же почувствовал, как краска стыда залила его лицо. Гудули Бережиани стало стыдно за то, что он не оценил по достоинству дарованных ему богом ста лет…
До захода солнца неумолимая действительность еще трижды напоминала о себе… И тогда Гудули Бережиани, человек, проживший на земле сто лет, стал лицом к солнцу, опустился на колени, склонил голову в низком поклоне и сказал:
— Прощай, солнце, и прими от меня великую благодарность!
— За что ты благодаришь меня, человек? — удивилось светило.
— За доброту твою, солнце, за то, что все эти сто лет после каждой ночи ты дарило мне радость наступившего утра!
— На здоровье, человек! — сказало солнце и скрылось.
— Спасибо тебе, солнце!..
Гудули впустил во двор мычавшую у ворот корову. Корова по привычке зашла в хлев, приготовилась к дойке. Гудули погладил корову, почесал по голове, но доить ее не стал.