Без грима она снова обрела свою красоту. Мягкие, зачесанные назад волосы, гладкая кожа на лице, совершенные линии скул, продуманные движения кистей рук (применительно к ним так и хочется употребить французское слово «attaches»[14], казалось говорившие о полной внутренней гармонии. Она не старела, просто ей становилось больше лет, а глаза цвета темного янтаря, чей блеск достигал галерки, сейчас были подвижны, полны внимания.
Своим легендарным голосом она говорила именно о том, что сделало его легендарным:
— Ты понимаешь, мне очень хотелось увидеть портрет Эллен Терри, мне был незнаком этот рисунок Бердслея, можешь себе представить, как они его повесили: в темном закоулке вместе с другими карандашными портретами! Я разозлилась, стала отходить то вправо, то влево, чтобы он хотя бы не отсвечивал из-за этой несчастной лампочки — ну прямо как в больничной палате! Там был еще мужчина, который тоже пытался хоть что-нибудь разглядеть, я попросила у него зажигалку, осветила рисунок — точно в склепе… До чего она была похожа, и такой характер… просто замечательно. Конечно же, выполз единственный на всей выставке служитель, и сама понимаешь, что тут началось. С годами мне все труднее сдерживаться, а потом у меня падает давление. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — В общем, как говорил Джеймс Мэйсон Джуди Гарланд, в тебе есть то особенное, о чем упоминала Эллен Терри.
Я слушала ее с восторгом, и, думаю, не потому, что она говорила лестные для меня вещи, нет, просто ее уверенный, но легкий тон дал мне возможность в тот момент обо всем забыть; меня очаровывала эта ее манера быстро двигаться по комнате, переставлять какие-то предметы на столе: рамки с фотографиями, книги, сценарии, причем меня ни на секунду не покидала уверенность, что она здесь, совсем рядом со мной. О, если уж моя мама где-то находилась, этого нельзя было не чувствовать, она заполняла собой все, причем мягко, деликатно. Мне кажется, сама она этого даже не замечала.
— Дубляж когда-то играл большую роль и в моей жизни, да-да! Как источник дохода он очень помог выдвинуться. Но нельзя ограничиваться только этим, иначе сойдешь с ума. Время от времени я слышу тебя в фильмах, и мне всегда кажется, что ты мечешь бисер перед свиньями: волшебный, редчайший бисер оказывается в отхожем месте. Ты единственная действительно играешь, единственная понимаешь то, что говоришь. Разумеется, если есть что понимать.
Если есть что понимать! Она права: миллионы реплик — это лишь пустой звук.
— По-твоему, можно умирать от зависти к тому, кто талантливей тебя?
Вопрос, резкий, выпадающий из общего тона, заставил ее сделать паузу.
— Не знаю, только не среди актеров. Одно то, что человек способен сравнивать себя с другими, беря за критерий не деньги или успех, а талант, говорит, как мне кажется, о том, что он сам не лишен таланта. Во всяком случае, он ставит себя на весы, а это уже признак ума. Я, правда, что-то редко встречаюсь с его проявлениями.
— Можно быть умным, но не иметь особого дара и потому сходить с ума от зависти к тому, у кого он есть.
— Надеюсь, ты не завидуешь чужому таланту? У тебя на это нет никаких оснований.
— Я о другом. Если то, что ты говоришь, — правда, кто-то может завидовать мне.
Она помедлила, как бы в нерешительности.
— Пожалуй, ты недостаточно удачлива, чтобы вызывать зависть. Но ты такая молодая! Ты могла бы вернуться к временам Ариэля. Со мной.
— С тобой? На сцене? Да меня никто не заметит!
Она засмеялась.
— Глупости! Возможно, у меня еще остался какой-то шарм, но…
— Ты умеешь искриться, мама, да-да, именно так, и любая актриса, хоть и намного моложе, выглядит рядом с тобой просто убогой.
— Неправда, к тому же с тобой я бы вела себя благородно. — Она запнулась, поняв, что сама себе противоречит. — Я научу тебя кое-каким хитростям, пока они тебе неизвестны, а в остальном у нас не будет проблем. — Она опустилась на уголок дивана. — Иди сюда. Послушай. Тут возникла идея предложить нам с тобой сыграть мать и дочь в одной пьесе, эту комедию уже поставили аналогичным образом в Лондоне и в Берлине, был большой успех, поэтому предполагается, что и у нас она даст хорошие деньги.