Чарли (сквозь зубы). Идиот!
Рукоятка Захира упала на выложенный плиткой пол. Джо, истерически смеясь, ползал среди того, что осталось от его сокровища, и его гримаса запечатлелась на мускулах моего лица…
Д ж о. Осколки для ювелира!.. (Поворачивается к Мелоди с искаженным яростью лицом.) Я всегда презирал тех, кто бьет исподтишка… Если ты не трус, открыто преследуй свою жертву, до конца…
В одном из осколков, как в зеркале, отразились черты призрака. Он вздрогнул, с трудом поднялся, содрал с себя окровавленную рубашку, набросил ее на голову Мелоди.
Д ж о. Ну, ты, нечего смотреть!
Ткань обрисовала черты ее лица, словно узорчатая вуаль. А беспорядочный шум катящегося вниз предмета, грохот, от которого, кажется, даже воздух застыл, могли означать лишь одно…
Из-за рубашки Мелоди ничего не видела, силы ее иссякали, но тут экран вдруг опустел, превратился в белый светящийся прямоугольник и на нем обозначилась чья-то тень, которая метнулась из стороны в сторону, подобно хвосту обезумевшего зверя.
Я похолодела, сценарий упал мне на колени, я вскочила, стиснув пистолет.
В полутьме повернулась к пучку рассеянного света, и мне показалось, что я вижу наш убогий зал в первый раз: ни одного укромного уголка, закуточка, где бы можно было спрятаться. Огромная тридцатипятимиллиметровая бобина замедлила вращение, а я вышла в коридор, недоумевая, как это ноги продолжают мне служить.
Я медленно поднималась в проекционную и не знала, где меня подстерегает опасность — впереди или сзади; дойдя до верхней ступеньки, я остановилась и хотела позвать Федерико, но не смогла выдавить из себя ни звука. Дверь была приоткрыта, я распахнула ее ударом ноги. Когда увидела его лежащим на полу под проектором, то поняла наконец, что́ такое настоящий страх. Я подошла к Федерико и нагнулась над ним. Он потерял сознание, над ухом у него был свинцовый кровоподтек. Я попыталась привести его в чувство, но все мои старания оказались напрасны: голова Федерико снова и снова падала на грудь. Я было попробовала приподнять его, но и это мне не удалось.
Свет в коридоре погас. Я больше не могла стоять там в кромешной темноте и бегом вернулась вниз, затаив дыхание и тараща глаза. На всякий случай, как Мелоди, сняла туфли.
Я напрягала слух, стараясь уловить какой-нибудь шорох или знак, и внезапно услышала совсем рядом частое и хриплое дыхание Джо, возникшее ниоткуда. Я в отчаянии бросилась бежать, а хрип бежал вместе со мной, он был где-то на мне, но не внутри — это я знала точно. Я побежала еще быстрее по коридору, спотыкаясь и стукаясь, нацелив пистолет в пустоту, а в ушах непрерывно, без малейшей паузы, звучало это страшное тяжелое дыхание, раздиравшее меня на части. Уймись хоть на миг, молила я, но он не давал мне передышки, не оставлял в покое, все время стоял перед глазами, как лицо чудовища, зубастое, с содранной кожей… Лицо, забыть которое нельзя.
Когда он смолк, стало еще хуже — если это возможно. Тишина стыла не только у меня в ушах, но и во рту, в голове, в груди. Не помню, как я добралась до лестничной площадки, как нашла в себе силы проползти те несколько метров до начала ступеней. Я оглянулась: никого. Снова взбежала на второй этаж и спряталась в нише, где темнота была еще непроглядней. Хрип раздался совсем рядом, заставив меня содрогнуться и будто высосав последние капли крови. Я услышала свой душераздирающий крик, хотя была уверена, что не раскрыла рта. Крик повторился вместе с безумным дыханием Джо. Это кричала я, но губы мои оставались сомкнутыми.
И наконец я поняла: запись еще одного отрывка, которую на меня обрушили, доносилась из моей сумки!
Дрожа, я сняла ее с плеча и вытряхнула все содержимое на пол. Я чувствовала себя так, как бывает, когда тебя мучают кошмары и ты осознаешь, что все это во сне, но не можешь проснуться и прервать их. На секунду воцарилась тишина. Затем сценарий, как живой, произнес одну из своих реплик:
— «Сейчас, Мелоди, вы увидите Захир».
Зажим!.. Зажим на винтах, чтобы скреплять страницы! Я раскрутила его и внутри металлического цилиндрика обнаружила микроскопическое устройство, сопровождавшее меня повсюду днем и ночью и, уж конечно, в тон-зале, где шла запись! Это означало не только то, что реплики дубляжа записывались дважды, но и что я сама служила передатчиком! Все проходило через меня, чтобы вернуться ко мне: я была и стрелой, и мишенью!
Ошеломленная, я выронила сценарий, и он затих. Потом мне послышались шаги на лестнице — стало быть, путь вниз перекрыт. Я подобрала пистолет и сумку и опять помчалась совершенно вслепую.