Может быть, я и впрямь железная — раз сижу здесь и пишу, хотя и утратила чувство реального. Так вот, кошмар не закончился, меня ожидало еще одно испытание, как раз когда я решила, что мне больше нечего бояться.
Вдруг к моей спине прислонилось чье-то тело, и серая рука заставила направить на Андреа пистолет. Я вновь испугалась, что мое безумие уже стало необратимым, поскольку, обернувшись, увидела Массимо. Маска мертвеца теперь выглядела шутовской из-за резиновой раны — она наполовину отлепилась и по-идиотски свисала со лба.
Слова, которые он мне сказал, тоже были достойны шута:
— Перестань дрожать. — А потом добавил вполголоса, что его разбудил телефон и в трубке раздались мои эротические стоны.
— Да! — воскликнул Андреа. — Твои стоны, такие сладострастные, сперва тихие, затем все, громче, громче! И он не положил трубку, он насладился ими до конца. Быть может, они показались ему знакомыми, только он не был полностью уверен…
— Это правда, Катерина, — прошептал Массимо, прижимая меня к себе, — я не был уверен. Но когда мой голос в трубке сказал: «Ты рискуешь подвергнуться смертельной опасности», — я все понял и помчался сюда… Теперь я с тобой, успокойся. — (При каждом произнесенном слове отверстие от пули подергивалось, и, вместо того чтобы подбодрить, вид этого лица нагонял на меня новую жуть.)
Андреа поднялся, кивнул мне, проговорил печально и задумчиво:
— Видишь? Ровным счетом ничего не произошло.
И, как бы в подтверждение своих слов, показал мне маленький тканый мешочек, открыл его, высыпал оттуда длинную струйку песка, раскидал ногой.
— Ничего, — вяло откликнулась я.
— Сукин сын! — сказал ему Паста.
Андреа к нему даже не повернулся: его грустные глаза были устремлены только на меня.
— Чего ему надо? Ведь Джо Шэдуэлл умер, а мертвые не говорят. И дублеры, насколько мне известно, тоже.
— Ты прав, Андреа, но никому не хочется признавать, что его роль завершена.
Тут на сцене появился четвертый персонаж, вернее, его голос, усиленный микрофоном. Федерико. Именно на него я уповала, как на единственного человека, способного помочь мне вновь обрести себя.
Однако его слова — не в упрек ему будь сказано — показались мне чужими, чересчур логичными и поверхностными.
— Не стреляйте, нам это ни к чему! Мы обойдемся без кровопролития и сделаем как лучше, и для нас, и для него.
Андреа переменился в лице и задрожал.
Паста приказал ему не двигаться, а мне шепнул:
— Отдай пистолет.
Я не шелохнулась. Все мое внимание было сосредоточено на голосе Федерико:
— Катерина, у тебя нет против него улик, тебе не в чем его обвинить. Он на том и построил свою игру. Даже если тебе удастся доказать, что он совершил преступление против личности, все равно он очень легко отделается.
Андреа кивнул, явно польщенный тем, что кто-то оценил его предусмотрительность.
— Дадим и ему роль, — продолжал Федерико. — Надо только решить, какую. А это, я думаю, несложно.
Я еще была способна соображать настолько, чтобы отдать ему справедливость. Но я и не думала благодарить моих защитников, напротив, восприняла их вторжение как еще одно насилие.
В отличие от меня Андреа, очевидно, сразу же уловил, что́ задумал его старый приятель. Он побледнел, бросился бежать, перепрыгивая через ступеньки, скрылся в тени. Раздались два выстрела: стоит ли выяснять, кто из нас нажал курок, Паста иди я? Если честно, я этого и сейчас не знаю.