— О чем будете спрашивать?
— О, ничего особенного. Давайте походим по лужайке.
Он последовал за мной.
— Нас интересует пассажир, которого вы сюда доставили. — Я не сводил глаз с его лица. — Будьте добры сказать, где он.
— А с какой стати я должен вам об этом докладывать?
— Потому что вы сознательный гражданин и готовы сотрудничать с полицией, разве не так? — Чтобы расположить его к себе, я решил прибегнуть к невинной демагогии: — Когда я стажировался в Скотленд-Ярде, меня приучили верить в гражданские чувства ваших соотечественников.
— Вы стажировались в Скотленд-Ярде?.. Простите, я не разобрал имени.
— Кибвалеи. Старший инспектор уголовной полиции.
— Увы, шеф, того, кто вам нужен, здесь нет.
— А где же он?
— Я почуял, что Джордж — так он назвался — странный субъект. Но все мы со странностями, верно ведь?
— Верно!
В дверях главного здания появился сержант.
— Сэр, номера он не снял, — доложил мой помощник.
— Так я и думал, сержант. — Взглядом я дал ему понять, что продолжать не следует, и он тут же умолк. — Капитан, это один из моих людей.
— Мы только что прилетели, — продолжал пилот, как бы не замечая сержанта. — Мне платят за то, что я управляю машиной. Я не задаю пассажирам вопросов, не развлекаю их беседой; говорю только, когда они ко мне обратятся. Мне платят за вождение самолета.
— Если его здесь нет, где же вы с ним расстались?
— Я доставил его сюда, здесь мы и расстались, а дальше — не мое дело. Спросите у администратора.
— Сержант! — Я вручил своему помощнику фотографию с паспорта. Тот сам знал, что ему делать.
— Он хоть слово проронил во время полета? Что-нибудь о своих планах или о работе, что у него за дела в Кикороке.
— Не припомню, шеф. Болтал про разведение роз. У него якобы небольшая ферма в Уэльсе.
— Ну а помимо роз?
— Сказал, что занимается экспортом и импортом, но сейчас в отпуске.
— Понятно. Какие товары ввозит и вывозит, не говорил?
— Не помню. Признаться, мне это не интересно. Извините, шеф, мне платят не за это.
Вернулся сержант, вид у него был озабоченный.
— Полчаса назад он нанял в гостинице машину с водителем, чтобы ехать к границе.
— Хорошо, капитан, — заторопился я. — Увидимся в Найроби. Вам придется дать официальные показания. Много времени это не займет. Спасибо за помощь.
Я ринулся в холл к администратору.
— Свяжите меня с полицейским участком в Лобо на восточной границе! потребовал я, и вскоре он протянул мне трубку.
— Пригласите к телефону старшего офицера!
— Кто говорит?
— Старший инспектор Кибвалеи из уголовной полиции.
— Вы звоните из столицы, сэр?
— Это не имеет значения! — огрызнулся я. — Кто говорит?
— Констебль Али, сэр!
— Где ваш начальник?
— Отлучился, сэр.
— Сколько там у вас людей?
— Трое, сэр.
— Слушайте меня внимательно. Приказываю задерживать все автомобили, направляющиеся через границу в Танзанию. Все без исключения! С туристами и прочие. Буду у вас минут через двадцать. Приказ ясен?
— Задержать все автомобили, направляющиеся в Танзанию.
— Не отпускайте их, пока я не приеду. — И я бросил трубку на рычажки.
— Мне нужна машина! — обратился я к администратору.
— Я провожу вас к управляющему.
К нам присоединился инспектор Мбуви, мрачный и озабоченный.
— Не из-за чего горевать, Джо. Не может всегда везти.
— Вы, сэр, тоже не очень преуспели, — ехидно заметил он.
— Макс нанял машину и собирается пересечь танзанийскую границу, если уже не пересек.
Управляющий-кениец отнесся к нашей просьбе с пониманием, он предоставил нам микроавтобус с шофером. Ехали молча, все устали и хмурились из-за преследовавших нас неудач. Теперь еще останемся без обеда, а тот, за кем гонимся, скорее всего, опять уйдет. Машина неслась, подпрыгивая на кочках. Водитель крутил баранку, подражая киногероям из гангстерских фильмов. Вот только на микроавтобусе не было полицейской сирены, а то бы он ее всю дорогу не выключал.
Мы домчались до Лобо ровно за двадцать пять минут. Четыре автобуса с рассерженными туристами жарились на солнцепеке перед опущенным шлагбаумом. Все с нетерпением ждали нашего прибытия. Я расспросил полицейских, как вели себя заморские гости, потом обошел автобусы, успокаивая нетерпеливых путешественников и проверяя, не затесался ли среди них тот, кого мы ищем. Нет, этого мерзавца Макки, имеющего длинную цепочку и других вымышленных имен, на пограничном пункте не оказалось. Обычная туристская публика — кожа слезает от загара, жирные телеса, выставленные на всеобщее обозрение. Шляпы, куртки, ботинки для сафари, фотокамеры "лейка" и "кэнон", темные очки "полароид" — все атрибуты их исключительности, принадлежности к особой прослойке.
— Приношу вам искренние извинения за причиненные неудобства, обратился я к ним. — Мы получили сообщение, что к границе пробираются угонщики скота, это представляло угрозу вашей безопасности. Теперь полиция их обезвредила — и путь свободен. Приятных вам впечатлений!
— Какие-то несчастные пастухи не могли причинить нам вреда! воскликнул типичный янки с протяжным южным выговором.
— Во всяком случае, они могли проявить нездоровый интерес к вашим часам.
— Все это ерунда, — вступил в разговор другой турист. — Зато какие снимки я бы сделал! В Денвере, штат Колорадо, мои земляки лопнули бы от зависти.
— Эти угонщики — маасаи? — хриплым голосом спросила веснушчатая и костлявая девица. — Молодые воины-мораны? Они такие красавцы, так естественно держатся, правда, Бекки?
Я не стал дожидаться, что скажет ее приятельница, еще раз извинился и заверил их, что они могут спокойно продолжать свое сафари. А сам, отозвав в сторону местных полисменов, показал им фотографии беглого европейца и взял с них слово, что они его задержат, если он здесь появится. Затем мы двинулись назад в гостиницу Кикорок. Снова нас постигла неудача. Столько сил потрачено впустую, но ничего не поделаешь! Я стал думать над очередным возможным ходом, однако в голову ничего не шло, возникала одна только мысль — о бутылке пива "Таскер" со льдом!..
— Что же дальше, сэр? — устало спросил сержант.
— Вернемся в Найроби. В саванне его искать — как иголку в сене. И если даже нам повезет, никаких обвинений мы пока что не можем ему предъявить, поскольку неопровержимых улик против него нет. Понятно, сержант?
— Так точно, афанде.
— Ничего вам не понятно, — сказал я с сарказмом. — Этот сукин сын выложил бы нам все о синдикате, мы бы разгромили их, принесли бы немалую пользу своей стране! Это что-нибудь да значит!
Еще несколько минут мы ехали молча, как вдруг инспектор Мбуви заметил машину, наспех спрятанную в кустах. Мы сразу насторожились.
— Это же наш "ленд-роувер", — сказал водитель. — Что-то тут неладно.
— Подъедем ближе, разберемся.
— Надеюсь, Камау цел и невредим.
— Так шофера зовут?
— Да, мой закадычный дружок.
— Сворачивай, только езжай медленней, — предупредил я его, опасаясь засады. Вскоре мы преодолели четыреста метров и вышли из машины. "Ленд-роувер" цел, но отчего-то брошен в кустах. Я терялся в предположениях, но тут раздался крик нашего водителя.
— Он мертв. Кабуру[17] убил его.
Я распахнул дверцу кабины. Камау недвижно распластался на водительском сиденье. На его губах застыла кровь.
— Они убили его! — Наш водитель был на грани истерики. — Камау мертв. За что? Он и мухи в жизни не обидел.
Я схватил его за ворот и приподнял над землей.
— Заткнись ради бога! — гневно прошипел я сквозь зубы. — Заткнись, или же я сам заткну тебе глотку.
Он недобро уставился на меня, но все-таки умолк, приходя в чувство. Отпустив его, я нащупал пульс Камау.
— Он жив, жив. — Я заметил ссадину на затылке. — Видишь, здесь вот шишка? Его просто оглушили. Пока доедем до гостиницы, он очнется.
Мы покатили в двух машинах назад. Немного холодной воды, и Камау пришел в себя. Он толком не знал, что с ним приключилось. Мы успокоили его: больше ему ничего не угрожает. Однако, подумал я, преступник снова оставил нас в дураках. На месте происшествия я заметил следы от покрышек еще одной машины, они вели на запад, в сторону маасайских деревень. Мы покинули Кикорок, поблагодарив администрацию за оказанную помощь. Несмотря ни на что, я был благодарен судьбе: Камау жив, а в Найроби нет недостатка в ледяном пиве!