С другой стороны, дом Ротшильдов живо заинтересовался проблемами колониальной политики. Выше уже упоминалось о роли, которую сыграл Джеймс в захвате Алжира войсками французского короля Карла X. Впоследствии один из близких к Джеймсу промышленников давал своему агенту, отправлявшемуся в завоеванный Алжир, следующую красноречивую инструкцию: «Ваша задача — указать, каковы наиболее выгодные дела, точно определить место, размеры, транспортные возможности и общие шансы эксплуатации, характер и качество полезных ископаемых, их прошлое, но главным образом их будущее». Центральным пунктом соприкосновения судоходно-транспортных и колониальных интересов Ротшильдов явилась пресловутая Всеобщая компания Суэцкого канала. После окончания строительства канала акции компании находились в основном в руках французских капиталистов и египетского хедива. Когда хедив в 1875 году попал в затруднительное финансовое положение и решил продать свою долю, лондонский Ротшильд — Лайонел ссудил огромную по тем временам сумму британскому правительству во главе с Дизраэли (лордом Биконсфильдом), что позволило англичанам захватить контроль над каналом и использовать его в 1882 году для оккупации всего Египта. В обмен на свои услуги Ротшильды получили не только часть акций, но и, что еще важнее, ряд ключевых постов в административном совете компании, а сын Лайонела Натаниэл — давно вожделенный титул лорда. Некоторое время спустя английские Ротшильды финансировали зловещую деятельность известного авантюриста Сесиля Родса, силой и обманом распространившего британское колониальное владычество на Южную и Восточную Африку с ее богатейшими залежами меди, кобальта, золота, алмазов.
Немалые интересы обитатели дома Ротшильдов приобрели также в акционерных обществах по добыче южноафриканских алмазов, бакинской нефти (в содружестве с небезызвестным шведским промышленником — изобретателем динамита Нобелем), в угольных шахтах и цементной промышленности юга царской России и т. д.
Так постепенно вырисовывались контуры грандиозной финансово-промышленной империи Ротшильдов. На первый взгляд кажется, что ее причудливые очертания, подобно империям древних завоевателей, определялись не какими-либо объективными факторами, а попросту случайными превратностями битв с соперниками. Спекуляция государственными ценными бумагами, размещение международных займов, поставившие казначейства ряда европейских государств в зависимость от Ротшильдов, открыли перед ними возможность наживы на финансируемом из казны железнодорожном строительстве. Это, в свою очередь, толкнуло к прибыльным промышленным капиталовложениям в новые отрасли, где еще не успели закрепиться старые предпринимательские династии,— в добычу руд и производство цветных металлов, в морской транспорт. Все более широкое применение железными дорогами и судами жидкого топлива заставило Ротшильдов заняться нефтью (тем более, что их позиции в экономике богатых нефтью колоний и стран, зависевших от французского империализма, были весьма прочны).
И все же в эволюции дома Ротшильдов на протяжении полутора столетий есть вполне определенная внутренняя логика. Силой вещей чудовищно разбухший банковский капитал сливался и сращивался с промышленным, перерастал национальные границы, устремлялся в другие страны, прежде всего слаборазвитые. Промышленный капитал проделывал тот же путь. «Концентрация производства; монополии, вырастающие из нее; слияние или сращивание банков с промышленностью — вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия», — писал В. И. Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». История дома Ротшильдов явилась одним из ярких подтверждений этих слов.
Вступление капитализма в период империализма означало резкое усиление милитаризма, военной опасности, развязывание империалистических войн: закончив территориальный раздел мира, монополии готовились к вооруженным схваткам за его передел. В этих условиях характер как банковских, так и промышленных интересов Ротшильдов приобретал особый смысл. Постепенное ослабление австро-германской ветви дома выдвинуло на первый план его парижский и лондонский филиалы, чье родство послужило одной из финансовых основ англо-французского «Сердечного согласия» (Антанта). Задолженность царской России французским банкирам-ростовщикам облегчила военное соглашение Парижа с Петербургом. А цветные металлы, нефть оказались в числе важнейших видов военно-стратегического сырья, цены на которые становились тем выше, чем больше обострялась международная обстановка, чем сильнее пахло военной грозой в воздухе Европы. Недаром в компании «Ле Никель» вместе с Ротшильдами принимала участие известная английская фирма по производству вооружений «Виккерс санз энд Максим К0 лимитед», а в других предприятиях ротшильдовской группы — французский торговец пушками Шнейдер!