Она сидит за длинным столом, уставленным флаконами разных форм и разных цветов. Сюда тоже докатываются волны сладковатого аромата, которым пропитана вся фабрика. Когда мы вошли, она подняла голову, отбросив назад свою длинную и такую черную косу, и тут же сунула руку в карман, но я заметил этот жест и успел помешать ей проглотить таблетку цианистого калия, которую она припасла на случай провала. Ее коллеги с изумлением смотрят на нас. Лицо директора фабрики покрывается смертельной бледностью.
— Пойдемте, — говорю я.
18
Она только что пришла. Как всегда, держится очень уверенно. Вчера она передала мне деньги — плату за мое молчание. Многого я от нее не требую. К тому же это ее последний взнос...
Мне очень повезло. По-настоящему повезло.
Комната ярко освещена. Мы сидим, а магнитофон записывает признания человека, подошедшего к концу своего жизненного пути.
Коротко остриженные рыжие волосы лишь отдаленно напоминают о пышной шевелюре, уже успевшей поредеть. Бесчисленные морщины избороздили все еще белую кожу той, что когда-то была красавицей. Лицо ее сейчас ничего не выражает. А ведь всего два часа назад, когда ее арестовывали, как выразительно оно было.
Теперь для нее все кончено, и женщине это известно.
А началось тем январским утром, когда она узнала о победе Повстанческих сил. Наступала новая жизнь, в которой ей не было места — во всяком случае, она так считала. Ее мир рассыпался в прах. Надо было решить: уходить или остаться. Революционные законы становились все жестче, наконец в столице закрыли игорные дома, в одном из которых ее муж, совладелец ростовщической конторы, ссужавшей деньги под высокий процент, был крупье. Вскоре он исчез, бежал за границу, даже не предупредив ее.
Тогда Сильвия Лаферте вступила в контрреволюционную организацию, порвала все связи с прошлым, надела новую личину. Однажды, когда госбезопасностью были задержаны почти все члены организации, куда входила и она, Сильвии пришлось взять руководство в свои руки. Проявив недюжинную энергию, она добилась, чтобы ее оставили на этом посту. Познав и взлеты и падения, столь обычные в подпольной жизни тех, кто выступает против государства, она наконец сколотила новую группировку.
Она полагалась не только на свой опыт, но и на помощь Клаудио Рене Мендеса, бывшего офицера Военной разведки Батисты, много лет успешно скрывавшегося от революционного правосудия. Он сумел раздобыть фальшивые документы и возник уже как шофер Сельскохозяйственного транспортного агентства. Сильвия познакомилась с ним и его сестрой на встрече руководителей антикоммунистических групп в Пинар-дель-Рио.
Они трое и стали ядром новой организации. Фабиоле предстояло заняться вербовкой членов, людей из определенных кругов, имеющих доступ к нужной информации. Постепенно организация сплачивалась, совершенствовался механизм ее работы, возникла даже идея филиалов в разных провинциях, но тут была убита Беттина.
Женщина говорит равнодушно, монотонно. Она не курит, почти не шевелится. Руки словно мертвые лежат на коленях. Она смотрит куда-то в пустоту позади стола, за которым сидит наш начальник.
Да, Беттину убили, но Сильвия об этом не знала. По их планам Беттина должна была бежать из страны, а вовсе не расстаться с жизнью и тем самым подвергнуть опасности группу, которую удалось сколотить с таким трудом.
Мы прервали ее, спросив, как случилось, что Центр, перед которым она отчитывается, не известил ее немедленно о смерти Беттины. Сильвия ответила, что установленным способом ей передали это сообщение, но ее любовник Клаудио Рене Мендес перехватил его. Она рассказала, что связь с Центром осуществлялась двумя способами: один был для получения заданий, другой — для посылки ответов. Задания она получала зашифрованными в телеграммах некоего капиталистического пресс-агентства. Оператор телетайпа одной из кубинских газет входил в возглавляемую ею группу. Он работал с 5.30 утра, когда журналистов и редакторов еще не было в редакции. В его задачу входило отделять каждую седьмую телеграмму из передаваемых информационным агентством — как правило, с каким-нибудь незначительным, не представляющим интереса для кубинской прессы, материалом.