Они зашагали по мокрому асфальту к воротам.
— Дел у нас по горло, — продолжал Роман, глядя на сержанта. — Необходимо вычертить общий план автобазы, чтобы ясно представлять, что, где и на каком расстоянии друг от друга находится, и постоянно иметь его перед глазами. И, конечно, мы должны совершенно точно знать, украдено ли что-нибудь на складе. Это прежде всего, Сьерра. Что тебе сказал Лабрада?
— Посмотрел еще раз и сказал, что вроде бы все на месте, лейтенант. Как только появится завскладом, будет проведена инвентаризация.
Роман снял фуражку и пригладил черные волосы, в которых уже начала проглядывать седина.
— А что говорит врач? Смог он определить время смерти сторожа?
— Сказал, что смерть наступила приблизительно между двенадцатью и половиной второго ночи.
Они подошли к машине Романа. Лейтенант открыл дверцу, сел за руль и, включив мотор, начал медленно выезжать задним ходом.
— Скажи директору, — крикнул он Сьерре, высунувшись в окно, — что я буду у него ровно в десять. А с тобой мы увидимся в отделе часов в двенадцать или даже чуть раньше.
Сьерра поднес руку к козырьку, и это было не только уставное, но и дружеское приветствие.
Уже совсем рассвело, а небо было все таким же: грязно-серым, обещающим дождь.
Когда мать зажгла свет, он открыл глаза и улыбнулся. Но тут же улыбка исчезла с его лица, губы напряженно искривились. Он резко сел и взглянул на часы.
— Ты проспал, — прошептала мать.
Он заметался по комнате и тут только сообразил, что не может появиться на улице в такой мятой одежде. Мать вышла, а он достал из шкафа первое, что попалось под руку: синие брюки и какую-то рубашку. Дрожащими руками торопливо стянул с себя одежду, в которой спал; скомкав, швырнул ее на постель.
Все-таки проспал. Застегивая пуговицы на рубашке, он с тоской взглянул на часы.
Переодевшись, кое-как пригладил рукой взлохмаченные волосы и вышел в маленькую гостиную. Там пахло свежим хлебом; мать пила кофе с молоком. Он быстро прошел мимо нее в кухню, чтобы глотнуть кофе.
— Завтракать не будешь? — спросила мать, провожая его взглядом.
Он не ответил. Выпив залпом кофе, как метеор пронесся через гостиную. Когда захлопывал за собой дверь, до него донеслись слова матери:
— Как же ты пойдешь, ты ведь ничего не поел!
Он ответил ей секунды через две, когда, уже ничего не соображая, стремглав летел вниз по лестнице:
— Не могу, мама, опаздываю!
Он выскочил на улицу, и тревожное чувство вновь овладело им. Стало уже совсем светло, улица была заполнена пешеходами и автобусами, которые тяжело поднимались вверх по Инфанте или на полной скорости мчались вниз в облаках выхлопных газов. Он решил было ехать на такси, но, пока бежал к стоянке, передумал. Бледный, покрытый испариной, он дрожал от холода, промозглого, пронизывающего до костей.
Автобусом ехать около часа. Значит, он доберется до места только в девятом часу, то есть через час с лишним после начала рабочего дня. Сердце его сжалось от страха. Ведь его предупреждали, чтобы он ни в коем случае не опаздывал сегодня.
А он проспал единственный раз в жизни, и именно тогда, когда этого никак нельзя было делать.
Бессильная ярость овладела им; холодный пот выступил на лбу, его затрясло как в лихорадке.
Вдалеке показался автобус.
Было без трех минут десять, когда лейтенант Роман вошел в кабинет директора автобазы. Николас Карбонель уже поджидал его, стоя у стола. Директор был очень молод, высокого роста, худощавый. Рядом с ним стояли начальник отдела кадров Лабрада, которому Роман, подойдя поближе, кивнул, и еще какой-то приземистый толстяк лет пятидесяти в серой спецовке: лейтенант уже видел его во дворе автобазы.
— Лейтенант Роман? — это было скорее утверждение, нежели вопрос.
— Так точно. — Роман протянул руку директору.
— С Лабрадой вы уже знакомы, — сказал Карбонель, — а это, — он указал на толстяка, — товарищ Карлос Катала, наш диспетчер. Да вы присядьте, лейтенант.
Было заметно, что Карбонель находится под впечатлением событий минувшей ночи: держится очень напряженно, то и дело облизывает сухие губы. Роман уселся в красное виниловое кресло, закинул ногу на ногу и закурил.
— Вам уже известно, похищено ли что-нибудь со склада? — без всякого вступления спросил Роман, как только все расселись.