31
В понедельник утром Рудольф обнаружил у себя в кабинете записку от Карстена. Было всего десять минут девятого, Карстен уже уехал беседовать с Лауритценом, тем самым шофером, который два года назад поменялся рейсом со Свендбергом. Лауритцен только в воскресенье вечером вернулся домой из длительного рейса.
Рудольф принес себе чашку кофе и по дороге посмотрел на себя в зеркало. Глаза воспалены. Вид усталый. Так и должно быть – он спал не больше двух часов.
Все утренние газеты писали о пропавших трейлерах. С фотографий на Рудольфа глядели Бранд и Тико. Газеты призывали читателей сообщить в ближайшее отделение полиции, если они располагают какими–либо сведениями об этих людях.
Чтобы прогнать сонливость, Рудольф принес себе еще чашку кофе. Пока он пил, к нему пришел Ларсвеен, начальник отдела наркотиков, со вчерашним списком.
– Ну, Рудольф, дело закрутилось. Каждому по этому списку мы показываем фотографии людей, побывавших в доме Бранда. Одновременно проверяем, нет ли среди них этих сфотографированных. Лица, получавшие наркотики от Гюндерсена через старую фру Стенстад, подвергаются новой проверке. Их тоже знакомят с фотографиями. В квартире фру Лехманн ничего не нашли. Если Бранда застрелила она, значит, ей удалось избавиться от оружия. Звонил My, обещал до обеда написать заключение. Экспертиза показала, что фру Лехманн тоже умерла от павулона. Доктор My прежде всего сделал проверку на этот яд. Поэтому так быстро получен результат.
Позвонил дежурный. Пришла фрекен Виндалсму, немного раньше назначенного срока. Ларсвеен ушел.
Фрекен Виндалсму рассказала, что познакомилась с фру Лехманн во время туристской поездки в Лас–Пальмас. У них оказалось так много общих интересов, что их дружба сохранилась и после поездки. Фрекен Виндалсму до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что фру Лехманн нет в живых.
Они обе были горячие поклонницы театра, любили оперу. Встречались раза три или четыре в неделю.
Фрекен Виндалсму не знала ни откуда приехала фру Лехманн, ни ее девичьей фамилии. Как звали ее мужа, она тоже не знала.
В общем, она знала не так уж много.
А управляющий Арнтсен – и того меньше.
Фотография племянницы Маргит Тартани не пришла с утренней почтой. Рудольф уже знал об этом к тому времени, когда ему позвонил Кантагалли.
– Прошу прощения, синьор Нильсен. В пятницу моя секретарша заболела и отпросилась домой, но я был уверен, что она успела отослать вам фотографию Катрины. Сегодня она вышла на работу, и я, к своему ужасу, увидел у нее неотправленную фотографию. Я сейчас же лично высылаю ее вам. Срочной почтой. Как у вас дела?
– Постепенно все начинает проясняться. – Рудольф рассказал Кантагалли про Бека. – Я не верю его признаниям в спекуляции валютой и вывозе бриллиантов. Мне все больше и больше кажется, что таким образом он хочет прикрыть другое, более крупное преступление. Не верю я, что Маргит Тартани шантажировала его.
– Наконец–то! – радостно воскликнул Кантагалли. – Я чувствую, у вас начинают открываться глаза. Между прочим, как себя чувствует ваша раненая?
– Я навещу ее после обеда. – Рудольф рассказал Кантагалли о фру Лехманн. – У нас тут повальная эпидемия убийств. Самое удивительное, что, расследуя дело о пропавших трейлерах, мы то и дело сталкиваемся с чем–то очень похожим на организованный привоз и сбыт наркотиков. Я прихожу к мысли, что одно связано с другим. Вспомните, Тико пытался застрелить женщину, которая убила Халворсена! О Тико я вам уже рассказывал. Он организовал у нас сбыт наркотиков. Мы знали, что он состоит в той организации, о которой вы говорили мне в Бриндизи. В свое время мы испытали огромное облегчение, когда он, отсидев свой срок, покинул Норвегию. Когда и каким образом он снова вернулся в Осло, нам еще неизвестно.
– Почему вы считаете, что он имел отношение к этому делу, синьор Нильсен? Его могли использовать просто как наемного убийцу.
– Разумеется! – Рудольф помолчал. – Мне кажется, нас ослепила стоимость груза, который везли трейлеры. Семнадцать миллионов двести тысяч крон – огромные деньги, однако в наши дни это не такая уж астрономическая цифра. Вы согласны? А что, если похитители трейлеров вообще охотились не за грузом, а за водителями?
– За водителями? – Кантагалли растерялся. – Помилуйте, синьор Нильсен, разве для того, чтобы убрать неудобных людей, обязательно похищать трейлеры? Можно придумать более простой способ.
– Конечно, можно, – согласился Рудольф. – Но для отвода глаз…
– А зачем вообще кому–то понадобилось убивать четырех водителей?
– Халворсен успел рассказать нам, что все они знали о побочном бизнесе Гюндерсена. Каким–то образом Гюндерсену удалось внушить своим товарищам, что через его руки проходит очень незначительное количество наркотиков. Но если представить себе, что эта контрабанда имела большой размах? И при этом кто–то обнаружил, что трое товарищей Гюндерсена посвящены во все? Этого достаточно, чтобы Гюндерсен был обречен. Ведь он лишился доверия!
– Но это уже совершенно новый взгляд на дело, – медленно, взвешивая каждое слово, произнес Кантагалли.
– Если все обстояло именно так, поведение Бека легко понять. Возможно, он боится, что его убьют. В таком случае он предпочел тюрьму смерти!
– Но почему ваши трейлеры были похищены именно в Италии? Не понимаю, зачем впутали в это дело мою страну?
– Наверно, потому, что в Италии уже было похищено десять трейлеров.
– Какой циничный расчет, правда?
– Безусловно. Но мы с вами знаем, что торговлей наркотиками занимаются только циничные люди. За последние годы в Норвегию переправлено наркотиков на много миллионов крон. Те семнадцать миллионов двести тысяч крон, которые так поразили наше воображение, лишь капля в море по сравнению с тем, что эти люди наживают на несчастье других. Графопостроители тут, скорей всего, ни при чем. Трейлеры похитили бы, даже если б они везли просто макулатуру!
– Невероятно!..
– Кстати, их уже подняли из каменоломни?
– Тягачи да, а контейнеры похищены.
– Надеюсь, тягачи не оставлены без присмотра?
– Они заперты в гараже «Джеронтони».
– Хорошо бы вы их осмотрели. Меня интересует, нет ли в них тайников, куда можно было бы прятать наркотики.
– Naturalmente! Но, по–моему, это нелогично. Если бы в тягачах были тайники, преступники сожгли бы тягачи!
– Возможно, вы правы. Но посмотреть все равно надо. А что касается фотографии племянницы Маргит Тартани, можете ее не присылать. Я решил сам приехать в Бриндизи и лично побеседовать с синьорой Тартани. Она все еще не знает, где сейчас находится ее племянница?
– Нет, – угрюмо буркнул Кантагалли, но тут же оживился. – Я рад, что вы решили приехать, синьор Нильсен. Вы понимаете, мне крайне неприятно по долгу службы допрашивать своих друзей. Мария наверняка не откажется побеседовать с вами. И тогда вы убедитесь, что она не имеет никакого отношения к этому преступлению. Когда вы приедете?
– Постараюсь завтра вечером. Будьте добры, закажите мне номер в «Альберго континентале».
– С удовольствием. На какой срок?
– На три–четыре дня. Дольше я вряд ли смогу пробыть у вас. – Рудольф помолчал. – Так вы распорядитесь, чтобы тягачи обследовали уже сегодня? Мне не терпится узнать результат. Я сейчас позвоню в Милан Франкоболло, расскажу ему свои предположения и попрошу его разузнать о Донати все, что возможно.
– Я все для вас сделаю, синьор Нильсен. A domani sera! [103]
Через полчаса Рудольф уже беседовал с главным следователем миланской полиции, тот выслушал его, не перебивая.
– Очень интересно, – сказал он наконец. – Между прочим, я пришел к такому же выводу, и главным образом потому, что в этом замешан Донати.
– Видно, ваш Донати известная личность?
– Почему вы так решили?
– Так мне показалось. Я только что беседовал с Кантагалли из Бриндизи. Кстати, я завтра туда вылетаю. Если я вам понадоблюсь, вы найдете меня в отеле «Альберго континентале». Я сказал Кантагалли, что собираюсь просить вас серьезно прощупать этого Донати. Кантагалли даже не спросил меня, кто это такой, из чего я заключил, что Кантагалли знает либо его, либо о нем.