— Как нет?
— А других его произведений ты не знаешь? Ничего больше не читал? — вдруг разозлился НД.
— «Преступление и наказание», «Записки из мертвого дома», «Бедные люди», — начал перечислять я, — «Идиот»…
— Вот-вот! Именно это я и имел в виду. В ГДР ты опростоволосился. Ты же просто патентованный идиот! Я задохнулся от гнева.
— Это… почему же?
— Почему? Он еще спрашивает! А две твои телеграммы из Мейсена, в твой отдел и мне, это что? Свидетельство твоей гениальности?
«Неужели он… выгораживает своего Олеся? — промелькнуло у меня в голове. — А может, он хочет помочь ему бежать, если уже не помог?»
Изумленный, я смотрел на его злое лицо и старался хоть что-то понять. Позиция НД в этом вопросе была совершенно для меня неприемлема. Конечно, сердца наши уступчивы, если дело касается наших товарищей, друзей юности. Но не в таких же пределах!
— Говори, что и как? И прежде всего, что общего между «Идиотом» и моей телеграммой? Где Кригер? Что с ним?
— Олесь Кригер у себя дома, и сейчас ты со мной поедешь к нему, — решительно заявил НД.
— И не подумаю! До тех пор, пока ты будешь играть со мной в прятки, я отказываюсь! Это совершенно невозможно!
— Как это невозможно? — привстал с кресла НД. — А ни за что обвинить нашего консультанта, кристально чистого человека, и заставить его просидеть двенадцать часов за решеткой — это возможно? А потом в раскаянии выслать в мой адрес дурацкую телеграмму из Мейсена со словом «прости», по-твоему, это тоже возможно?!
Разгорячившись, словно два петуха, мы стояли друг перед другом. Я не заметил, как открылась дверь и на пороге появился мой неоценимый шеф в спортивных брюках и с удочкой в руке. Очевидно, узнав о моем приезде, сотрудники НД притащили его с берега Вислы.
— О-о, кого я вижу?! Глеб?! Ты уже вернулся с заграничного вояжа? — спросил осторожно полковник.
Он протянул мне руку и одновременно мигнул НД.
— Он цел и здрав! — бесцеремонно заявил НД. — Не думайте, полковник, что после того удара на вилле он сошел с ума!
Я встал по стойке «смирно» и кратко доложил полковнику о возвращении.
— Гм… Значит, так? Вольно, можешь отдохнуть, Глеб… Вконец сбитый с толку, с пылающим лицом, я стоял перед ними, а они принялись меня изводить.
— Ты послал обе телеграммы лично или по твоей просьбе их посылал кто-то другой? — спрашивал инквизиторским тоном полковник.
— Посылал сам лично!
— И ты утверждаешь, что, отправляя телеграммы, был в своем уме? — вторил из-за стола НД.
— Да, утверждаю!
Я переводил взгляд с одного на другого. Что им от меня надо?
— Ты, как офицер, обязан отдавать себе отчет в своих поступках, — сухо говорил полковник. — Обязан заранее предвидеть последствия. Тем более, что дело об убийстве коллекционера страшно запутанное.
Я понемногу остывал. Пока оба они говорили как бы для собственного удовольствия, говорили о чем-то, что было понятно им двоим.
Неужели слух о пирушке в честь «Баварской семерки» докатился до Варшавы? Нет. Быть этого не могло.
— На каком основании ты обвинил Кригера? — допытывался НД.
— Позвольте! Текст телеграммы был сформулирован согласно нашей договоренности. У меня есть данные, позволяющие утверждать, что Кригер является Послом и преступником, полковник, — защищался я, игнорируя вопрос НД. — Тот, кто назвал мне фамилию и адрес Кригера, не высосал этого из пальца и врать не мог, так как никогда в Варшаве не был.
— Он назвал тебе номер почтового ящика, не так ли? — прервал меня НД.
— Да… А ты откуда знаешь?
— К-хм! Все так, как я и предполагал, полковник. Эх, если бы я раньше догадался, что одно может цепляться за другое!
Что у них там может цепляться? Они продолжали говорить о вещах, о которых я не имел понятия!
— Расскажи, Глеб, кратко, по-солдатски, обо всем, что ты смог узнать! — приказал полковник.
Переведя дух, я рассказал о моей встрече с владельцем фирмы «Космос» в Эрфурте, Вальтером Рейнеке, о поисках в Дрездене и о признаниях архитектора-филателиста, с которым я встретился в Мейсене.
— Ага, значит, дело обстоит так… — задумался, выслушав меня, полковник. — Твой Канинхен нашел фамилию доктора Кригера в каком-то английском филателистическом бюллетене? Там же был и адрес?
— Фальшивый адрес! — вставил НД. — Кригер никогда не имел почтового ящика, — начал он мне объяснять. — Ты сам вскоре узнаешь, так как я от своего и твоего имени напросился к нему в гости… Меня и твоего ста… пардон, я хотел сказать, меня и полковника не было в Варшаве. Записка, оставленная дежурному офицеру, гласила: «Глеб сообщит телеграфом фамилию убийцы, которого надлежит немедленно арестовать…» И в результате по получении твоего сообщения в наше отсутствие Олеся Кригера арестовали!
— Но разве в этом виноват я?!
— А кто же? Я, что ли? — возмутился мой дорогой шеф.
— Я действовал согласно полученным указаниям и на основании конкретных данных…
— К счастью, — продолжал НД, — Олесь был освобожден благодаря вмешательству прокурора, после того как выяснилось, что года два назад кто-то выдавал себя за него. Наша вина, что мы еще тогда не разобрались в этом мошенничестве.
— Да. И все случившееся компрометирует нас и перед доктором, и перед прокурором. Ведь речь идет о консультанте нашей лаборатории, следовательно, о нашем человеке! — добавил полковник.
Они опять издевались надо мной, словно я и в самом деле был виноват…
И все-таки мне стало легче. То, что мучило меня последние сутки, в один миг развалилось как карточный домик!
Я не думал о том, что расследование дела об убийстве коллекционера осложняется, что все запуталось еще больше. Как бы все ни повернулось, ничто не могло сравниться с тягостным чувством, возникавшим у меня при мысли, что Кригер и убийца — одно и то же лицо.
Полковник молчал, посасывая погасшую трубку, и прислушивался к моему разговору с НД.
— Ты проверил, нет ли в Варшаве еще одного доктора Кригера? — спросил я.
— Конечно. Это уже сделано, хотя с момента моего возвращения в Варшаву не прошло и трех часов. Инженеры с такой фамилией есть, но докторов, кроме Олеся, нет. Мы не успели добраться до сорок первого почтового отделения, где этот самозванец абонировал почтовый ящик. Этим, Глеб, займешься ты… Теперь мы уже спокойно перешли к обсуждению стоящих перед нами задач.
— Несмотря на то что своей телеграммой, содержание которой могло бы остаться при тебе до твоего возвращения, ты поставил всех нас в глупейшее положение, — заметил мой шеф, — я не считаю, что тебя следует отстранить от ведения дела. Твоя поездка кое-что дала. Мы знаем теперь, что кто-то действовал или пытался действовать под именем Кригера. Этим кем-то был Посол, убийца. Теперь беседа с настоящим доктором, а затем проверка в сорок первом почтовом отделении могут дать что-то новое. Возможно, мы получим сведения, благодаря которым удастся сразу же схватить убийцу, — подытожил он.
Последнюю фразу полковник говорил, уже стоя на пороге, высвобождая пальцы из клубка спутавшейся лески. Он выразил надежду, что наш с НД визит к доктору снимет неловкость, связанную с его арестом. Поскольку следствие пошло по новому пути, мы не должны были терять времени.
— Ну, Глеб, не обижайся. Кланяйся маме. И желаю вам обоим успешного разговора с доктором… Не так уж все плохо. Лучше, чем я предполагал, — сделал заключение шеф. Кажется, это больше относилось к состоянию моего здоровья!
— Моя машина может подбросить вас к Висле, полковник, — предложил НД.
— Не откажусь и тут же отпущу, — ответил полковник, держась за ручку двери. Он спешил… на рыбалку!
Непроизвольно сунув руку в карман, я попросил полковника не спешить.
— Что-то тут у меня есть, -проговорил я многообещающе. — Если вы, полковник, позволите, настоящие американские, из берлинского магазина «Счастливый рыбак».
— Ну, знаешь! — рассмеялся полковник, принимая пучок жестяных рыбок. — Именно этого мне и не хватало. Огромное thank you в рамках мирного сосуществования!
— По правде говоря… не следовало давать ему машину. С тех пор как я нырял в Нареве за его рыбой, которая оказалась старой сандалией, у меня на зубах еще хрустит песок, — скрипнул зубами НД.