— Есть. И не дай надуть себя, Юзек. Этот конверт с маркой стоит по крайней мере в три раза больше.
Я вырвал из блокнота листок и записал ему адрес доктора Кригера.
— Спасибо. Я туда завтра же утром схожу,
Допрос Юзека ничего мне не дал.
Перед тем как поехать в лабораторию, я связался с Ковальским. Он был дома. Обещал, что в течение десяти минут займет номер Мингеля в «Бристоле».
Мы сидели в кабинете НД. Минула полночь, а с постов дорожной милиции никаких известий не поступало.
Удалось лишь установить, что убийца заехал на квартиру Трахта и забрал его с собой. Об этом сообщил нам Емёла, который, к сожалению, прибыл туда слишком поздно.
«Мингель и его сообщник давно сидят в безопасном месте, и оба смеются до слез», — с досадой думал я.
— Слушай, перестань! — ругал меня НД, — Тошно смотреть на твою физиономию. Придумай что-нибудь, пошевели мозгами!
— Послушай, а может… связаться с нашим гаражом, Юлек?
— Что?! Ты думаешь, у Мингеля с Трахтом только и забот, что вернуть «зим» в гараж? Это, наверно, и есть твоя дедукция!
— Допустим. Но… гараж — единственное место, где никто украденную машину искать не будет… — думал я вслух.
— Сейчас позвоню в обсерваторию, пусть посмотрят на Млечный Путь. Там, наверно, пыль клубится за «зимом»! — НД с ожесточением погасил сигарету.
— И все-таки…
— Держи!
Я поймал на лету телефонную трубку. НД набрал номер.
— Гараж Главного управления милиции. Диспетчер слушает, — прозвучало в трубке.
— Привет, товарищ. Я говорю из лаборатории.
— Начальник там? — рявкнул мне в ухо диспетчер.
Я закрыл ладонью микрофон.
— Бери трубку! Будут тебя, наверно, лаять за «зим». — Я передал телефонную трубку НД.
— Что-о-о? — вдруг вскочил он. — Глеб, в «зиме» включен радиопередатчик!!!
Я выскочил за ним в коридор. Мы неслись по лестнице как безумные.
Не прошло и минуты, а служебная «варшава» уже мчалась со скоростью сто километров в гараж управления.
Шоферы, собравшиеся в диспетчерской, слушали передачу. Приемник был настроен на волну «зима».
— Передатчик в машине не выключен. Мы слушаем уже второй час. Пока замолчали, но наверняка опять начнут… — пояснил диспетчер.
Из репродуктора слышался приглушенный рокот мотора.
— Сначала, — сказал один из шоферов, — этот тип рассказывал басни какой-то франтихе. Я думал, наш приемник испорчен и берет не те волны. Деваха говорила, машина, мол, дипломатическая… Ну а зачем нам лезть в чужие дела? Я взял и выключил. И только потом, когда получили распоряжение Городского управления милиции…
— Тихо! — цыкнул НД.
— Ну и молодчага же ты, Мингель, — раздался из репродуктора похоронно-печальный голос не кого иного, как Трахта. — Нужно же так засыпаться, бросить все на произвол судьбы…
— Ну да, не успел бы я в отеле подняться на второй этаж, как меня бы взяли, — возражал сидящий за рулем Посол.
— Да. А теперь хана. Деньги в товаре, а товар черти взяли. Слушай, ты никого не знаешь в «Бристоле»?
— А если б даже знал? Откуда и как звонить ночью? Да и номер они уже наверняка заняли.
— И все же не мешает попробовать. Сейчас мы у…
Здесь раздался треск — машина проезжала под высоковольтной линией. Примерно минуту нельзя было разобрать ни слова.
Я соединился с «Бристолем». Ковальский спал на кушетке в номере посла. Я быстро обрисовал ему обстановку.
Затем позвонил в городское управление милиции и доложил, что «зим» выехал за пределы Варшавы.
Мы ждали, надеясь услышать хотя бы одно название местности, лежавшей на их пути.
Разговор тем временем продолжался:
— С удовольствием сделал бы укол цианистого калия тому типу, что накрыл меня в Клубе филателистов, — мечтал Трахт.
— Паршивый легавый… — послышалось вдруг из уст Мингеля нелестное для меня ругательство…
— У Аля слишком легкая рука. Он должен был тогда, на вилле, прикончить этого негодяя, — сетовал Трахт.
Имя Аль было в разговоре произнесено впервые.
— Я голоден как собака. А ведь меня приглашали на ужин, — злился Мингель. — Сожрать бы сейчас кусок ветчины…
— Думаешь, я не хочу? В кутузке не растолстеешь… Морят там тюремным борщом… И неизвестно за что. Начали ссориться:
— …а кто тебя просил говорить с Анелей без моего ведома? — Мингель обвинял Трахта.
(— Вот тебе на! Они ведь как будто с наследницей, с Анелей, не знакомы, — толкнул меня в бок НД.)
— А ты, Мингель, зачем взял у него «Норвегию»?
— …это чтоб обмануть Анелю… будто я нашел марку у кого-то другого.
— Ну да, обмануть! — брюзжал Трахт.
— Замолчи, ты… скотина! — оборвал его Мингель.
В репродукторе послышалось продолжительное гудение,
— Трансформаторы на трассе, — сказал кто-то из шоферов, отлаживая прием.
Лишь через несколько минут мы смогли услышать продолжение разговора. «Зим» проезжал через какое-то местечко.
— Берегись, здесь нас могут зацепить, — предостерег Трахт.
— «Зим» не задержат. Шикарная машина. К тому же у него милицейский номерной знак.
— Как же нам связаться с Алем? — печалился Трахт,
— Пошлю ему с каким-нибудь мальчишкой записку,
— А если Аль попался?
Снова раздался треск и нельзя было разобрать ни слова.
НД посматривал на секундомер и быстро записывал какие— то цифры. Я старался уловить ценные для нас подробности разговора.
— В чемодане осталась двухцентовая «Батон Руж»… двенадцатую «Женеву» я спрятал в переплете каталога, — слышались приглушенные откровения Мингеля.
— Да, но как их выручить? — размышлял Трахт.
— Если б знать! Остается одно — заполучить обратно коллекцию «За лот» и смыться за границу!
Разговор снова потонул в шуме и треске. Затем послышалось:
— Аль влезет, как в тот раз. Это невысоко. Он спит с открытыми окнами… Влезет и… даст ему по голове! — планировал Мингель.
— А если тот будет защищаться?
— Аль должен сразу… чтоб не пикнул… а мертвые молчат…
— Правильно! — одобрил Трахт.
Шоферы переглянулись. Я сжал зубы.
— …уже была одна ошибка… На вилле, — угрюмо продолжал Мингель.
Неужели они имели в виду тот случай со мной?
— А что ты сделаешь с Алем?
— Что? Возьму у него альбом… а потом — паф!
Мы снова переглянулись.
— Ты договорился с Алем на пятницу, Виль?
— Да… но теперь это надо ускорить.
— А до этого я заполучу деньги за «Где моя родина». Что-то около пяти тысяч… — планировал Трахт.
— Патефонные пластинки? — спросил, пользуясь паузой НД.
— Нет. Марки. Чехословакия, тысяча девятьсот тридцать четвертый год.
— Откуда знаешь?
— Видел в каталогах.)
Репродуктор ожил снова:
— Только бы Беранек не послал денег с оказией на твой адрес или на адрес отеля, — огорчался Мингель.
— Наверняка не успеет, — успокаивал Трахт.
Появилось еще одно имя — Беранек. Они продали или доверили носителю этого имени или фамилии редкие марки «Где моя родина». Судя по цене, марки были в листах.
— Прага. Нужно туда попасть. Как ты думаешь, удастся? — спросил Трахт.
— А почему же нет?…
К сожалению, на этом все прекратилось.
Последние слова мы слышали уже не очень отчетливо: радиус действия радиопередатчика «зима» не превышал ста километров. Попытки диспетчера переключить прием на другие антенны не дали результата.
— Из всего этого можно сделать вывод, что они едут в направлении чехословацкой границы, — констатировал НД.
— Вероятно. Они в хороших отношениях с каким-то Беранеком из Праги, — заметил диспетчер.
— Этот Беранек живет на Французской улице, — добавил один из шоферов.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— Они раньше говорили об этом, до вашего прихода…
Кое-что еще удалось узнать из расспросов.
— Сначала был разговор о каких-то десяти кронах из виллы. Они спрятаны в матраце у Трахта. Потом один из них говорил о каком-то уколе…
— О чем? Кто сделал укол? — подхватил НД.
— Неизвестно. Были помехи. Речь шла о каком-то событии, происшедшем что-нибудь с полмесяца назад. Понять было трудно. Ясно только, что они вернутся. Готовят налет здесь, в Польше. Только неизвестно, когда и как…