— Но разве в этом виноват я?!
— А кто же? Я, что ли? — возмутился мой дорогой шеф.
— Я действовал согласно полученным указаниям и на основании конкретных данных…
— К счастью, — продолжал НД, — Олесь был освобожден благодаря вмешательству прокурора, после того как выяснилось, что года два назад кто-то выдавал себя за него. Наша вина, что мы еще тогда не разобрались в этом мошенничестве.
— Да. И все случившееся компрометирует нас и перед доктором, и перед прокурором. Ведь речь идет о консультанте нашей лаборатории, следовательно, о нашем человеке! — добавил полковник.
Они опять издевались надо мной, словно я и в самом деле был виноват…
И все-таки мне стало легче. То, что мучило меня последние сутки, в один миг развалилось как карточный домик!
Я не думал о том, что расследование дела об убийстве коллекционера осложняется, что все запуталось еще больше. Как бы все ни повернулось, ничто не могло сравниться с тягостным чувством, возникавшим у меня при мысли, что Кригер и убийца — одно и то же лицо.
Полковник молчал, посасывая погасшую трубку, и прислушивался к моему разговору с НД.
— Ты проверил, нет ли в Варшаве еще одного доктора Кригера? — спросил я.
— Конечно. Это уже сделано, хотя с момента моего возвращения в Варшаву не прошло и трех часов. Инженеры с такой фамилией есть, но докторов, кроме Олеся, нет. Мы не успели добраться до сорок первого почтового отделения, где этот самозванец абонировал почтовый ящик. Этим, Глеб, займешься ты… Теперь мы уже спокойно перешли к обсуждению стоящих перед нами задач.
— Несмотря на то что своей телеграммой, содержание которой могло бы остаться при тебе до твоего возвращения, ты поставил всех нас в глупейшее положение, — заметил мой шеф, — я не считаю, что тебя следует отстранить от ведения дела. Твоя поездка кое-что дала. Мы знаем теперь, что кто-то действовал или пытался действовать под именем Кригера. Этим кем-то был Посол, убийца. Теперь беседа с настоящим доктором, а затем проверка в сорок первом почтовом отделении могут дать что-то новое. Возможно, мы получим сведения, благодаря которым удастся сразу же схватить убийцу, — подытожил он.
Последнюю фразу полковник говорил, уже стоя на пороге, высвобождая пальцы из клубка спутавшейся лески. Он выразил надежду, что наш с НД визит к доктору снимет неловкость, связанную с его арестом. Поскольку следствие пошло по новому пути, мы не должны были терять времени.
— Ну, Глеб, не обижайся. Кланяйся маме. И желаю вам обоим успешного разговора с доктором… Не так уж все плохо. Лучше, чем я предполагал, — сделал заключение шеф. Кажется, это больше относилось к состоянию моего здоровья!
— Моя машина может подбросить вас к Висле, полковник, — предложил НД.
— Не откажусь и тут же отпущу, — ответил полковник, держась за ручку двери. Он спешил… на рыбалку!
Непроизвольно сунув руку в карман, я попросил полковника не спешить.
— Что-то тут у меня есть, -проговорил я многообещающе. — Если вы, полковник, позволите, настоящие американские, из берлинского магазина «Счастливый рыбак».
— Ну, знаешь! — рассмеялся полковник, принимая пучок жестяных рыбок. — Именно этого мне и не хватало. Огромное thank you в рамках мирного сосуществования!
— По правде говоря… не следовало давать ему машину. С тех пор как я нырял в Нареве за его рыбой, которая оказалась старой сандалией, у меня на зубах еще хрустит песок, — скрипнул зубами НД.
В утешение я вручил ему шариковую ручку. Пока он прятал в стол бумаги, я позвонил маме. К моему возвращению мама отнеслась спокойно, будто я приехал из-под Варшавы:
— Не забудь, что мне вставать в пять утра. Если вернешься ночью, не хлопай дверью!
Мама заговорила о каких-то новейших марках, но времени на это у меня не было; НД звенел ключами, торопя с уходом.
— Прошу вас… Какой сюрприз! — приветствовал нас Кригер, приглашая войти. Он был свежевыбрит, полон сил и энергии.
Мы сели за стол. НД — свободно, с видом завсегдатая. Я — неуверенно и немного смущенно.
— Ну, за наши холостяцкие и тому подобные приключения! — усмехнулся доктор, поднимая рюмку с коньяком.
Происшедшее с ним, он, как мне показалось, близко к сердцу не принимал.
— Если ты, Олесь, считаешь, что недоразумение с тобой было забавным, рассказывай, — предложил НД. — Хорошо тебе было в кутузке, а?
Фамильярность НД смутила меня.
— Нары там гораздо удобнее, чем полки в спальных вагонах, — пошутил доктор.
Только тут я понял, что вся эта тягостная для меня история, несмотря на связанные с нею неприятности, веселила и забавляла Кригера. Не давая мне вставить слова, он с юмором рассказал, как его арестовали, как поместили в хорошо охраняемую одиночку.
— …и вообще впервые в жизни я чувствовал себя вампиром из Дюссельдорфа! Если бы не тощая похлебка на обед да маргарин, можно было бы выдержать! Капитан, я считаю, что вы должны угостить меня приличным ужином, — обратился он ко мне.
— С дамами! — вмешался НД. — Послушай, Олесь, у меня блестящая идея. Ты говорил, что хотел бы увидеть своих друзей в деле. Я помогу Глебу, и будет великолепная штука: ужин с дамами и с самозванцем Кригером.
— Чудесно! — подхватил Кригер. — И он, конечно, не будет знать, что это я, правда?
— Разумеется, — подтвердил НД, — если только он никогда тебя не видел и не знает, как ты выглядишь.
— Согласен, если только ты мне поможешь, Юлек! — принял я идею. — Устроим ужин с Послом и дамами, доктор!
Я тут же прикусил язык: а где взять девушек? Но ужин был наилучшей формой извинения, и я чувствовал, что после скандала, которым встретили меня НД и мой неоценимый шеф, я обязан это сделать.
Затем я разъяснил подробности, связанные с отправкой из Мейсена роковых телеграмм, ссылаясь на своего информатора — Канинхена.
— Канинхен? — подхватил, выслушав мою повесть, доктор. — Я слышал эту фамилию, поскольку… Но начнем сначала. Что вы знаете о клубах коллекционеров? Не о наших, а зарубежных?
— Я ничего не знаю, — ответил НД, пожав плечами.
Что мы знаем? О других клубах филателистов, кроме варшавского, у меня было весьма слабое представление.
— Итак, в чем сущность клубов? — продолжал доктор. — Что у них общего? Клубы облегчают контакты людей, имеющих общие интересы. Клубы издают бюллетени с адресами своих членов. Благодаря этому каждый может найти в мире родственную душу… Возьмем, например, «Oceania Exchange Club», резиденция которого находится во Фритауне, в Новой Зеландии. «Oceania» объединяет коллекционеров почтовых марок, открыток, монет, журналов и книг, раковин, предметов старины, народных изделий, музыкальных пластинок, магнитофонных лент и так далее, объединяет лиц, интересующихся кино, театром, литературой, туризмом, воздухоплаванием, изобретениями и обменом техническими идеями… словом, всех, кто хочет писать письма и получать письма, обмениваться различными предметами и путем переписки знакомиться с любыми языками и любыми странами.
— Все это так, -очнулся разморенный коньяком НД, — но что общего это имеет с адресом «Варшава, почтовый ящик…»?
— То, что год назад сорок первое почтовое отделение города Варшавы вдруг стало доставлять мне странные письма, — продолжал доктор. — Фамилия на конвертах была моя. Я хотя и являюсь членом нескольких клубов, но содержания писем понять не мог, Люди со всех концов мира требовали, чтобы я заплатил им по счетам, связанным с обменами. Меня упрекали в пренебрежении к выполнению взятых обязательств. Я позвонил в сорок первое почтовое отделение и спросил, нет ли на их участке другого Кригера. Мне ответили, что я абонировал у них почтовый ящик, но так как перестал вносить плату, то на письмах вычеркивается «сорок первое почтовое отделение, ящик…» и вписывается адрес больницы, где я работаю… Особенно упорным корреспондентом был как раз коллекционер из Эрфурта по фамилии Канинхен. К сожалению, я не мог ему ответить: обратного адреса на конвертах не было…
— Но ты мог бы в свое время сообщить об этом мне! — сладко зевнул НД.
— Я говорил тебе, но ты реагировал так же, как и сейчас: зевком! Потому что «ну кто будет заниматься каким-то мошенничеством на сумму сто или двести злотых, да еще совершенным путем переписки с Пернамбуку?» Если мне не изменяет память, именно это я услышал в ответ!