Вы правы,— согласился адвокат.— Дело не очень сложное, но канительное. Значительную часть документов можно будет получить в учреждениях, где имеются копии.
Но некоторые документы можно восстановить только через суд.
Я абсолютно уверена, что вы, меценат, со всем этим прекрасно справитесь.
У вас есть какой-либо официальный документ, подтверждающий факт пожара в мастерской?
Да, у меня есть копия милицейского протокола.
Как же все-таки случилось, что документация сгорела? Вспыхнул бензин или лак? Почему не спасли документы?
Все документы хранились в полном порядке в шкафу. Но взрывом весь шкаф разнесло в щепки — ведь бомба находилась как раз над ним.
Бомба?
Неразорвавшаяся бомба, которая лежала на чердаке еще с войны.
Может быть, авиационная?
Вот именно. Саперы нашли там еще четыре такие же «игрушки». К счастью, они не взорвались, иначе бы ничего не осталось и от всего здания. Вы все же слышали об этом происшествии?
Уверяю вас, нет.
Откуда же вы знаете, что эта была авиабомба? Так называли эту бомбочку приехавшие к нам саперы.
Вы тогда были в мастерской?
Да. Знаете, могло случиться и так, что я уже никогда не сидела бы здесь, у вас. Всего за несколько минут до взрыва я вышла в соседнее помещение, и это спасло мне жизнь: бомба взорвалась как раз над конторкой. Ничего не осталось не только от шкафа, но и от моего письменного стола и кресла. Даже пишущая машинка не устояла перед силой взрыва. Когда я ее извлекла из-под обломков, это был уже только железный лом. В общем, неплохо
бабахнуло.
— Любопытно,— буркнул себе под нос адвокат.
— Разрушило перегородку, отделявшую конторку от соседнего производственного помещения. В момент взрыва я разговаривала с учеником, работавшим на станке, который стоял почти рядом у стены. Меня и ученика отбросило. Я отделалась раной на ноге, ссадинами и ушибами, а парнишка — шишкой и главным образом испугом. Можно сказать, чудом спаслась.
—Что же говорят специалисты?
Да ничего. Приехали, посмотрели и очень удивились, как это авиабомба посмела взорваться без их на то позволения. Начальник саперов, какой-то поручик, сказал что-то невразумительное о том, что, должно быть, на чердаке по какпм-то причинам резко поднялась температура, и поэтому произошел взрыв. Чушь какая-то! Ведь тогда еще даже не топили печей. В конторке у меня было довольно прохладно, и я включала рефлектор, но он давал
мало тепла. И уж конечно, тепло от него не могло дойти до чердака. Не желая честно признаться, что ничего не понимает, этот офицер наговорил бог весть чего. Но факт остается фактом: бомба взорвалась, и из-за нее у меня масса всяких хлопот. Не хотелось бы, чтобы финансовые органы увеличили налог только на том основании, что я не могу им представить ни книг, ни других кассовых докумептов.
Это было бы несправедливо. Не думаю, чтобы такое могло случиться.
В торговле и в нашем деле бытует поговорка: «Незнаешь, что делать, бери коробок спичек — огонь все спишет». Так делалось и делается. Поэтому финансовые органы чрезвычайно настороженно относятся к такого рода бедствиям. И безусловно, нередко бывают правы.
Имеется протокол милиции, в нем засвидетельствовано, что пожар не подстроен, а возник в результате взрыва бомбы. А это в корне меняет дело. Кроме того, в финансовом отделе прекрасно осведомлены о положении дел на предприятиях — они знают, какая мастерская солидная, а какая только ищет оказии «выкинуть фокус». Поверят ли вашим объяснениям и доводам, в решающей степени будет зависеть от мнения финансовых органов о вашей мастерской.
За все годы существования предприятия у Влодска никогда не возникало никаких осложнений по налогвопросам. Но меня-то они не знают, ибо «внешними сношениями» ведал муж.
Это я беру на себя,— с апломбом заявил адвокат.— У меня есть кое-какие связи в Варшаве.
Буду вам очень признательна.— Барбара Ярецкая сложила молитвенно руки и послала адвокату такой взгляд, что у Рушинского невольно мелькнула мысль: эта женщина не только знает силу своей красоты, но и умеет пользоваться и могла бы сама — с помощью таких вот взглядов — быстро и успешно уладить все свои дела. Впрочем, хорошо, что она не делала этого, иначе с чего бы жили адвокаты, если бы красивые клиентки пускали в ход такое оружие.
Еще не менее получаса Рушинский и Ярецкая изучали уцелевшие клочки документов и обсуждали, какие следует предпринять юридические шаги, чтобы избавить предприятие от возможных неприятностей. Потом Барбара Ярецкая подписала доверенности, внесла в кассу конторы аванс на расходы по ведению дела и оплатила часть гонорара адвокату. Закончив деловые переговоры и провожая свою новую клиентку, адвокат не удержался и поделился с ней кое-какими мыслями:
В детстве я обожал всяческие головоломки. Например, составлять из разных кубиков картинки с изображением зверей или домика, речки и кораблика. Вы, вероятно, никогда не догадаетесь, зачем я говорю вам об этом?
Я сегодня принесла вам такую головоломку?
Не головоломку, а еще одни кубик к головоломке. Но пока этот кубик, кажется, ни к чему не подходит.
Вы имеете в виду пожар и уничтоженные документы?
Не о документах речь, не в них дело. А дело в том, почему из пяти авиабомб взорвалась только одна — над вашей конторкой? Вот это и есть для меня еще один кубик.
Судьба. Я верю в нее. Видно, мне еще не суждено было погибнуть. Поэтому и вышла из конторки за несколько минут до взрыва.
Я тоже верю в судьбу,—ответил адвокат,— и потому хочется разрешить до конца головоломку и все узнать.
Я на вас полагаюсь как на каменную стену.— Ярецкая еще раз обворожительно улыбнулась и покинула контору.
До позднего вечера просидел Мечислав Рушинский в своем боксе. Писал запросы, заявления и прочие необходимые бумаги. Дело Барбары Ярецкой было не слишком сложным .Во время войны много несравненно более важных и ценных документов, нежели бухгалтерские книги ремесленной мастерской, стало жертвой огня и других разрушительных сил. Поэтому законодательство и судебная практика предусматривают различные обстоятельства такого рода бедствий. Тем не менее это несложное дело было очень трудоемким. Предстояло обращаться в суд с прошением о восстановлении документов, вытягивать из различных учреждений заверенные коппи счетов и других бумаг.
Закончив эту в достаточной мере утомительную работу, адвокат направился в «Шанхай». И только уже сидя в ресторане, после того как было съедено любимое блюдо — судак a la rouge, а на столике перед адвокатом появилась чашечка кофе и рюмка коньяку, он снова занялся своей головоломкой.
Вынул из портфеля листок чистой бумаги и написал на нем:
«Знаю, почему был убит Роман Брегула».
Подумав, дописал:
«Адам Чихош должен был погибнуть от взрыва авиабомбы. В его квартире милиция должна была найти костюм и ботинки, принадлежавшие Роману Брегуле».
Далее следовало:
«Почему в квартире Чихоша не найдено белья Брегулы, хотя он был обнаружен в мешке голым?»
Два глотка кофе и глоточек вина — и на бумаге появился ответ:
«Если бы Адам Чихош нашел у себя не только костюм и обувь Брегулы, но и его белье, он мог бы догадаться, что «организатор» был убит именно в его квартире, и тогда предусмотрительно избавился бы от всех вещей приятеля. А так, найдя только его костюм и ботинки, Чихош должен был предположить, что приятель оставил их сам на тот случай, если ему потребуется переодеться, не возвращаясь к себе в Юзефов».
Адвокат ухмыльнулся и еще написал:
«Убийце не повезло. Накануне запланированного покушения на Адама Чихоша тот напал на продавщицу в магазине. Налет не удался, преступника схватили. К счастью для убийцы, Чихош, идя на «дело», вырядился в костюм Брегулы, и милиция приняла его за убийцу «организатора». Так или иначе, действительный убийца Брегулы считает, что Чихошу обеспечена тюрьма на добрых несколько лет и, следовательно, он надолго выбыл из игры».