Пассажирский поезд медленно полз, делая частые остановки. Силе с Димком созерцали звезды, лежа на крыше вагона.
— Которая из них твоя, дура?
— Которая мерцает. Видно, скоро закатится…
Вор осклабился:
— Опять ты не в духе! Что тебе еще надо? Мы их обдурили по первому классу. Хорошо, пацан попался из тех, кто с милицией не в ладах.
— Да, Митря, из Бухареста выбрались… Но боюсь, майор Дашку догадается, куда мы двинули, куда послать своих людей.
— А мне до лампочки! Лишь бы добраться до курорта. Напялим на себя заграничную робу, бородки отпустим, прикроем гляделки ставнями, такими, знаешь, величиной с фары, да нажмем на «данке шён»… Не станут же мусора трясти всю немчуру!
— Боюсь, Митря, что бы мы ни придумали, нас засекут в самом скором времени.
— С какой это стати?
— Больно уж ты у меня личность приметная…
— Иди куда подальше! Тыщу лет ментам не разнюхать!
— Дай-то бог, — вздохнул Беглый.
Вор заметил перстень на пальце Силе, и глаза его снова загорелись.
— Спрячь в карман, а то еще уронишь…
Они спрыгнули на ходу недалеко от Констанцы. Димок сразу двинулся к центру:
— Греби за мной, дура! Надо купить два чемодана и какое-никакое шмутье, чтобы не бросаться в глаза. Кто приезжает на море руки в брюки?
Набив чемоданы, они остановили такси.
— Томис-Север, — вальяжно бросил Димок шоферу.
— Ты опять с визитами, Митря? — шепнул Профессор.
— Там фатер — пруд пруди, все сдают. — Димок наклонился к шоферу: — Может, вы нам поможете?
— Сколько собираетесь жить?
— Недели три, может, месяц. Еще не решили.
— Понятно.
Таксист затормозил у бара «Лягушата» и дал короткий гудок. Смуглый кудрявый мужчина поставил на столик недопитый стакан и приковылял к ним на костылях — обе ноги у него были в гипсе. Шофер выгрузил чемоданы.
— Вот вам два квартиранта, господин Жорж.
— Не уезжайте, мы же должны еще договориться, — остановил его Беглый.
Калека широко улыбнулся:
— Договариваются со мной, но сдаю не я, а мама. Тридцать пять леев в сутки.
— Терпимо, — оценил Димок, — покажите комнату.
Они вошли в жилой дом по соседству с баром. Квартира оказалась на первом этаже, комната — с балконом.
— Порядок! — заключил Челнок. — Доктор, выдайте задаток.
Беглый положил пять сотенных купюр на краешек стола. Калека достал ключ.
— Парадное всегда открыто. У меня просьба, — он помялся, — если кто спросит, вы мои двоюродные братья. Понимаете, налог…
— Ясно, — сказал Беглый и протянул ему руку: — Тома Василеску.
— Жорж Стаматиу. Поэт. — И добавил извиняющимся тоном: — Профессия, никому еще не принесшая богатства…
Челнок тоже представился, пробормотав наспех придуманную фамилию, и тут же сменил тему:
— Несчастный случай?
Хозяин угостил их сигаретами, закурил сам и ответил:
— Я попал под машину какого-то итальянца. — Он улыбнулся. — По правде говоря, сам виноват: не обязательно любоваться закатом на самой середине улицы… Маменька заканчивает работу в четыре. Она, будет в восторге.
В «Лягушатах» с ними заговорил небольшого роста мужчина с бегающими глазками.
— Вы остановились у господина Стаматиу?
На нем были импортные джинсы, он курил американские сигареты. Димок сразу его раскусил:
— Почем какие?
— По восемнадцать леев «Кент», супер лонг, «Пэл-мелл», «Честерфилд»…
— Еще что?
— Часы «Атлантик» по восемьсот, джинсы, майки…
— Покажи джинсы.
Он привел их к себе домой и открыл набитый барахлом чемодан. Беглецы выбрали самое броское: майки с эмблемой мюнхенского оркестра, джинсы в обтяжку, сандалии на один палец, очки и кепи по последней моде.
Димок сторговался. Беглый достал деньги.
— Скажите, пожалуйста, вам не страшно? А вдруг, мы из милиции?!
Фарцовщик улыбнулся, переводя взгляд с одного на другого:
— Птицу видно по полету…
— Он зачуял!
— Да что ты!
— Я тебе говорю! Не видел, что ли, как лыбился? Кто здесь живет, огонь и воду прошел, его не проведешь.
— Думаешь, про даст? Вор вздохнул:
— Как бы не купил…
— Не понимаю.
— Начнет играть в «Даешь — или скажу».
— Шантаж?
— Во-во! От здешнего народа чего угодно жди…
Они шли к Мамае. Из небоскребов рекой выливались курортники, замученные изжогой от неизменной колбасы на завтрак, обед и ужин.
Димок положил американские сигареты в задний карман джинсов, так, чтоб видно было, и с понтом волочил свои сандалии вслед Силе.