Димок кусал губы. Огонь в его глазах погас. Он незаметно спрятал нож в карман и промямлил: — Все в порядке, голубь!
Глава XX. Единственный шанс
Фернандо осушил стакан и сказал: — Я непрестанно задавался вопросом, кто же решит эту задачу. — Он улыбнулся: — На наше счастье, существует случай…
Беглый попробовал подняться, но не сумел. Все тело ныло, как после побоев. От брюк и сорочки остались окровавленные лохмотья, исцарапанные ладони затянулись тонкой темной коркой. Он посмотрел на свою ободранную грудь, затем на Димка:
— Как сквозь строй прошли…
— Хуже!
— Ну и ноченька, господи, ну и ноченька! Вор рассмеялся и покачал головой:
— Ты мчался, аки бык, которого овод укусил… Где дорога похуже, туда и ты! — Он похлопал Силе по спине, — Ну что, кости целы?
— Вроде…
— Тогда порядок.
— А ты как? — спросил Профессор, показывая на его щиколотку.
— Через пару дней вычухаюсь — начнем сначала.
Беглый лег на спину, у стремив взор ввысь. Так он пролежал долго. Димок зашевелился:
— А жрать хочешь? — Нет.
— Как так? Я быка слопал бы… Пойти купить чего-нибудь?
Профессор не ответил. Перед глазами вставали картины их побега: веревка в известке, погоня по садам, встреча с цыганами, гробы, ночь в склепе, погоня по лесу… Сумасшедший марафон.
Вор внимательно всматривался в железнодорожное полотно.
— Надо кочевать, дя Силе, засиделись! — Он повернулся. — Слышь, что ли, дура?
Профессор не пошевелился. Его пристальный, жесткий взгляд уперся в голубые дали.
— Шевелись, кляча!
Беглый с глубоким вздохом поднялся. Тело пронзили тысячи иголок. Вид у него был ужасный — сплошная рана в лохмотьях. Димок прыснул со смеху:
— Тебя как вторсырье и то не сдашь! Грудью вперед!
Они стали пробираться между вагонами. Силе шатался, стонал на каждом шагу. Димок ковылял рядом.
— Ешь! — Тсс!
— Сделай глоток крепкого и зажуй!
Они нашли приют под береговым откосом. Вор успел купить брюки и сорочку для Силе, бутылку водки, закуску и сигареты. Он жадно ел. Профессор курил, задумчиво всматриваясь в наступающие сумерки.
— Без мыла побрился, зудит, голубь мой? — спросил вор, чавкая.
Беглый пожал плечами:
— Устал я, Димок…
— Еще бы, после такой ночи!
— И вообще. — Он посмотрел на вора долгим взглядом: — Скажи, ты еще не понял?
Димок рыгнул по-поросячьи, ковыряя в зубах ногтем мизинца:
— Чего понимать-то?
— Дашку был прав…
— Ты опять? — подскочил Димок. — Снова начнем с Адама? Что я еще такого сделал?
— Не о тебе речь, Митря. О нашем побеге. Все это действительно смехотворно.
— Брось дурью мучиться!
Силе глотнул из горлышка и передернулся.
— Ты не задавался вопросом, сколько это будет продолжаться?
— Пока что меня другое чешет: как нам уйти от них, где хату найти…
— Допустим, ушли…
— Услышь тебя, Всевышний!
— Допустим, кто-нибудь согласится нас приютить без документов. А дальше? Мы несколько раз каким-то чудом уходили. Даже комнату сняли. Ну и что?
— Как это «ну и что»? Профессор бросил окурок.
— Майор Дашку со своими людьми были все время в нескольких шагах от нас! Нам везло, согласен, но это не значит, что будет везти всю жизнь.
Брови вора выгнулись. Он сказал задумчиво:
— Выбора-то у нас нет.
— В этом все несчастье, Димок! Нету! Не видишь, что ли, как дело поставлено: райком, домком, подъездком, на работу с бухты-барахты никто тебя не возьмет — вся рабсила на учете.
— Что тебе ответить? Всю жизнь мечтал махать лопатой… — Он рассмеялся: — Обчистил фрайера и две недели горя не знаешь! Вся штука в том, чтобы куда-нибудь прибиться.
— Куда?
Силе упорно смотрел ему в глаза. Вор беспокойно заерзал:
— Куда-куда! Найдем чего-нибудь…
— Ты сам в это не веришь! — сказал Профессор, Он посмотрел вдаль: — Устал я, Митря. Утратил веру и устал… Я держусь за веревку, которая на моих глазах расплетается. Ее уже не удержать…
Он замолчал. Димок весь сжался, не отрывая взгляда от Профессора. Выждав, он спросил:
— Значит, по-твоему, нам хана?
— А по-твоему?
— Мы до сих пор их делали? Делали! Я — головой, ты — лопатами, как-нибудь проживем…
Слова его звучали неубедительно. Беглый бросил ему горький взгляд.
— Сам у себя шапку крадешь.
Вор внезапно вскочил на ноги и с силой стукнулся лбом о выступающий берег.
— Чтоб тебе пусто было! — Он повернулся к Беглому. — Чего тебе надо, какого черта? Чтоб я на рельсы лег? Чтоб удавился?