Ну до чего же вежлив и чуток мой начальник! Сперва он разыскивает меня с милицией, уводит от невесты, чтобы потом меня же спрашивать, согласен ли я взяться за это дело!..
— Ну, раз я уже вошел в курс…
— Да будет воля твоя! — благословляет меня полковник. — Ну а теперь самое время всем нам разойтись по домам!
— Здравия желаю!
Водитель, который тоже слышал приказ шефа, нажимает вовсю на газ. Домой, домой… Сама эта мысль так покойна и уютна, что я чувствую, как веки мои слипаются сами собою.
3
Каждый раз поутру мама спрашивает меня, хорошо ли мне спалось, и я отвечаю ей одно и то же:
— Да, мам, и мне снился замечательный сон!
— Ну и слава богу! — радуется она, хоть я и вижу, что ее беспокоит, к добру ли то, что мне приснилось.
Дело в том, что, хоть я и произвожу впечатление человека легкомысленного, на самом деле я жутко положительная и серьезная личность с железной самодисциплиной и несгибаемой волей. Вот по какой причине, как бы я ни был возбужден событиями дня, ничто на свете не в силах помешать мне уснуть мертвым сном. Сплю я крепко и беспробудно, что и дарит мне с первой же минуты пробуждения прекрасное настроение, на зависть всем моим сослуживцам.
Ровно в шесть двадцать, когда я упражняюсь с эспандером, мама сообщает мне, что завтрак уже на столе, а сама собирается на рынок. Затем следует обычное нравоучение:
— Если не придешь обедать, непременно позвони мне! Не позвонишь — уши надеру!
— Все будет в полном порядке, мама! — кричу я ей из спальни, растягивая изо всех сил пружины эспандера.
Без четверти семь я звоню Лили. Она тоже, вроде меня, ранняя пташка. Знаю наперед, что она скажет, но не отступать же мне?!
— Это ты?.. — Она умолкает, чтобы тут же ринуться в атаку. — Ливиу, так дольше продолжаться не может!
Но эта ее декларация, объявленная не без пафоса, не застает меня врасплох. Я знаю, как мне защититься и обернуть обстоятельства в свою пользу. Будто и не услыхав ее слов, восклицаю с ужасом в голосе:
— Лили, если бы ты знала, что мне приснилось!.. Ее живо интересует все, что я вижу во сне, и всякий раз она требует, чтобы я подробно изложил ей свой сон, дабы она могла тут же его истолковать. Несмотря на мои протесты, она с помощью Фрейда и Адлера находит в любом моем сне тревожный смысл. И вот тут-то мне и надо не упустить момент, чтобы, прерывая сложнейшие толкования подсознательных символов, переменить пластинку и воскликнуть со страстью и тоской:
— Я так по тебе соскучился!
— И я, Ливиу! — вынуждена она признаться.
— Я забегу к тебе повидаться!
— Конечно, Ливиу!
— Чао, любимая!
— Чао!
И все дела. Я утихомирил ее. И у меня самого камень с души свалился. Надолго ли — неизвестно. Да это и неважно. Потому что эта наша игра будет бесконечно повторяться с небольшими отклонениями в ту или иную сторону. Важно то, что я начинаю день со спокойной душой.
Поварэ ждет меня в нашем кабинете. Стоя у окна, он курит и сосредоточенно изучает доступную для обозрения часть улицы Каля Викторией, ограниченную улицами Доамней и Липскань.
— Как спалось? — любопытствует он.
— Мертвецки, — успокаиваю его и для убедительности формулирую очередной афоризм: — Что бы с ним ни случилось, милиционер обязан иметь спокойный и глубокий сон.
Не очень-то убежденный моими умозаключениями, Поварэ указывает мне кивком на дверь кабинета полковника Донеа, присовокупляя:
— Не забудь и с ним поделиться мыслями насчет сна. Он-то со вчерашнего не уходил домой.
Это для меня не новость. Мы все уже привыкли к бессонным ночам нашего начальника. Стучусь в обитую кожей дверь, переступаю порог. Застаю полковника за изучением толстенного досье. Поварэ не соврал, полковник действительно не покидал своего кабинета. Всю ночь напролет он читал донесения и протоколы, составленные его подчиненными. Прочитанное он кладет по левую руку. Там их набралось штук десять. Справа — уже ни одного.
— Ах, это ты, старина! — обрадовался он мне. — Садись…
По нему не скажешь, что он не спал всю ночь, наоборот, кажется, что он готов со свежими силами начать новый день. Сажусь. Он глядит на меня, моргая.
— Каковы твои планы на сегодня?
Вопрос не застает меня врасплох. Докладываю:
— Доктор Патрике обещал дать мне с утра результаты вскрытия. От этого зависит и направление следствия. Я собирался побеседовать для начала с Лукрецией Будеску, домработницей, которая обнаружила труп Кристиана Лукача.