— Не думаю, чтобы я что-то забыл. Во всяком случае, ничего существенного. Я бы хотел вас попросить только об одном: не могли бы вы мне сказать, какую мелочь я упустил, как вы пишете в своей записке, благодаря чему я имею удовольствие видеться сейчас с вами.
Майор Морару усмехнулся.
— Можем, гражданин Вэляну, можем… Так-так, какая, значит, мелочь… Знаете ли, я ошибся, когда писал записку. Конечно, я ошибся. Ведь на самом деле речь идет о целом ряде мелочей. Например, вы пренебрегли скоростью… Впрочем, начнем по порядку. Только заранее и тщательно облитый бензином труп мог так пострадать от огня по сравнению с машиной, которая почти совсем не обгорела, потому что бензин был на исходе. Об этом вы не подумали. Это было началом всех подозрений… Конечно, и вскрытие обнаружило истинную причину смерти. Но нужно было узнать, кто же убитый. На безымянном пальце левой руки было обручальное кольцо. Я снял его с трудом. На внутренней стороне кольца можно было прочитать: «Ирина» и дату. Все верно, адвокат Вэляну был женат, жену его зовут Ириной, и дату их свадьбы установить со всем нетрудно. Только кольцо это было слишком узким, а на пальце оставался глубокий след от более массивного кольца, которое носилось много лет. По всей вероятности, это то самое кольцо, которое теперь на пальце у вас, гражданин Вэляну… Дальше все шло гораздо быстрее. Мне было известно, что Ланге находится в Румынии, ведь он наш старый знакомый. Когда я понял, что убитый вовсе не Серджиу Вэляну, стало вполне вероятным, что Серджиу Вэляну и является тем человеком, который убил Ланге, если будет доказано, что убитый действительно Ланге. У нас были фотографии, некоторые сделаны совсем недавно. Но в них не было необходимости. Мы располагали более простым способом. Есть человек, который прекрасно знает Ланге, встречался с ним и видел его всего несколько часов назад. Более того, ему даже пришлось бороться с ним.
— Виктор! — воскликнул Вэляну. — Это он опознал его.
— Нет, — спокойно возразил майор, — Речь идет не о товарище Андрееску.
— Значит… Ага! Вы и ее поймали? Француженку тоже накрыли?
— Да. Она опознала Вольфганга Ланге. И знаете, как она это сделала? Очень просто. Женщина всегда остается женщиной… Она знает каратэ, ей известно все, что вам угодно и неугодно, но иногда она выходит из тяжелого положения чисто по-женски: она кусается. Во время схватки она прокусила Ланге плечо до самой кости, и этот укус в нужный момент все поставил на свои места. Переместить укус было нельзя. Оставалось только увидеть его на плече Ланге. Вот и все, гражданин Вэляну! Остальное, как вы сами понимаете, обычное дело… Шансов у вас не было никаких. Если вы добрались до самолета, так это роскошь, которую я себе позволил. И не столько по отношению к вам, сколько по отношению к товарищу Андрееску… Я хотел, чтобы вы дали показания в его пользу, но чтобы это было как можно позднее. Я хотел, так сказать, поварить его в собственном соку… Не смотрите так удивленно на меня. Да, да, сами о том не подозревая, вы дали показания в его пользу. Большего вам знать не следует. Но вы должны кое-что добавить: мне не ясен момент, как между Ланге и француженкой возник конфликт? Мне хотелось бы знать, не приходилось ли вам или Ланге работать когда-нибудь с этой француженкой?
— Нет! Я от вас ничего не скрываю, абсолютно ничего. Я же вам рассказывал, что и Ланге был поражен: откуда она взялась? Я не в состоянии вас обманывать, я слишком устал, да это было бы бесполезно.
— Однако мы должны устроить очную ставку…
Казалось, что майор испытывает неловкость. Он обратился к капитану:
— Можно организовать очную ставку? Мне бы хотелось все закончить сейчас, пока товарищ инженер находится здесь.
— Если вы распорядитесь, то, конечно, можно.
— Так-так… Хорошо, Наста. Значит, я распоряжаюсь. Только, пожалуйста, если можно, побыстрее, а то, сам видишь, времени уже много, становится жарко.
Наста вскочил и вышел.
Все это время Виктор сидел неподвижно в своем углу и слушал рассказ о событиях, которые представлялись ему просто фантастическими. Наверное, думал Виктор, мне понадобится еще много времени, пока я свыкнусь с мыслью. С какой мыслью? Мне еще столько нужно обдумать… Элен была права. Наверное, она иностранный агент, ведь она так умна… Как она сказала? Что я из другого века, что мне было бы лучше лечь и проспать лет двести. Возможно, она и права. Я все рефлектирую. Все вокруг смеются надо мной, издеваются. И он, Серджиу, и немец, и Элен, и даже майор Морару… Уж он-то, что правда, то правда, имеет для этого все основания. Он мне платит по своему счету… Ага, ведут! Бедняжка, она такая молодая, как подумаешь, что ее ждет…