— Господин Фогель, вы признаете, что вам нечего было делать на объекте номер 71? Объект закрыт, поскольку там полным ходом идет расследование, проводимое прокуратурой и технической службой вашего концерна. Необходимо отыскать и изучить все оставшиеся следы. Ваше вторжение могло бы, я повторяю: могло бы, помешать нашей работе. Вам это ясно?
Вот теперь мне показалось уместным изобразить кающегося грешника, и я пробормотал виноватое «да». Этот раунд я выдержал. Но тут Гуэр нанес мне удар ниже пояса. Как бы между прочим он сказал:
— Однако меня удивляет. Сегодня утром, когда на объекте номер 71 вы так любезно выдрали мне листок бумаги из блокнота, я не заметил вспышки в вашей сумке…
Мне показалось, что мис–ван–дер–роэвское кресло покачнулось подо мной. Значит, тот белый робот, который так грубо выпер меня с подозрительного объекта, был сам Гуэр. Ну конечно — я же помню его цюрихский говор.
Я даже не пытался скрыть своего удивления:
— Так это были вы?
Даже самодовольная ухмылка не промелькнула на его губах, он продолжал вопросительно глядеть на меня. Надеюсь, по моему голосу не было заметно, что шницель по–охотничьи и яблочная водка вновь подступили мне к горлу. Я попытался ответить с небрежностью специалиста.
— Жаль, что вы не углядели вспышку. Впрочем, знаете ли, господин Гуэр, нынешняя фототехника уже не так громоздка, как еще несколько лет назад. Дилетант может вполне не обратить внимания на компакт–блиц.
Ну, как, Гуэр? По–моему, я неплохо ушел от этого удара? Тут очков не наберешь.
— Возможно, вы правы, господин Фогель. Но вы все еще не дали убедительных объяснений тому, зачем вы проникли в здание, нарушив запрет. Хотелось бы выяснить и еще один вопрос, который беспокоит вашего начальника.
Хотя Фешу было явно неприятно включаться в подобную беседу, однако он откашлялся и продолжил тему, затронутую Гуэром:
— Гм, господин Фогель, не знаю, видели ли вы уже эту бумаженцию.
Двумя пальцами он протянул листовку ШАП.
Я наклонился к ней и утвердительно кивнул.
— Да, сегодня в обед их раздавали у входа в административное здание.
— Вот именно. — Он брезгливо помахал листовкой, словно держал в своей тонкой руке грязные подштанники. — Вы читали?
— Да.
— Гм. И что вы на это скажете?
Теперь вид у Феша стал решительным и целеустремленным. Но у меня не было ни малейшего желания ступать на хрупкий лед политических дискуссий с либерал–демократом, то есть ни либералом, ни демократом, членом кантонального парламента, доктором философии и права Филиппом–Августом Фешем, вице–директором концерна «Вольф–Хеми АГ», начальником отдела информации, а также ответственным за работу с общественностью.
— А что вы имеете в виду, господин доктор Феш?
Он сделал нетерпеливый жест.
— Я хочу услышать ваше мнение. Можете быть абсолютно откровенны.
Как бы не так!
— По–моему, это обычные нападки со стороны Швейцарской автономной прогрессивной партии. Стиль хромает, полно ошибок, опечаток.
— А содержание? — Феш так далеко откинулся назад и так глубоко ушел в свое роскошное кресло, что его хрупкая фигура совсем потерялась среди кожаной массы.
— Домыслы завистников, потуги на сенсацию.
— Здесь утверждается, будто сведения получены от сотрудника концерна, — теперь он говорил отрывисто и четко, словно выступал на пресс–конференции. — Вы считаете это возможным?
— Что?
— То, что эту клевету пустил в ход наш сотрудник.
Я рискнул взглянуть на Гуэра, который потел в своем кресле и, казалось, дремал.
— Да, пожалуй.
— Гм, а я так уверен. Когда вы передали этим людям фотографию доктора Кавизеля?
— Но, господин доктор Феш!
Мне даже не пришлось разыгрывать своего удивления.
— Это, — Феш ткнул пальцем в снимок со скандальной подписью, — взято из фотоархива нашей фирмы, а фотоархив находится в вашем ведении.
Ну это уж слишком! Значит, это я снабжал левых фотографиями и сведениями о технологических процессах, в которых ни черта не понимал? Я вскочил со своего стильного кресла.
— Хотите, я вам кое–что покажу?
Он враждебно уставился на меня через свои очки в тонкой металлической оправе.
— Хочу.
Я подошел к его письменному столу, за которым вольготно могла бы пировать дюжина феодалов, но где сейчас лежала только листовка.
— Господин доктор Феш, вы более или менее знакомы с полиграфической техникой? Посмотрите внимательно на печать. — Поскольку столешница из мореного дуба насчитывала в ширину метра полтора, я пододвинул к Фешу лежавшую посередине листовку. — Листовка отпечатана офсетным способом на простейшем оборудовании. На снимке отчетливо виден муар на растре, убедитесь сами.