Штудер еще раз вытащил свой блокнотик, спрятал туда голубую карточку с прописями ученицы и начал потихоньку мастерски насвистывать свою любимую песенку. Когда он выходил из дверей казино, он уже добрался до начала второго куплета, но тут же умолк.
Мимо него двигалась странная повозка. Тачка на двух колесах, кузов, а между оглоблями приплясывал человек. С другой стороны к кузову была прикреплена длинная цепь, обматывавшая четыре поперечных бревна. Каждое бревно держали по два человека, так что двухколесную тачку тащили на цепи восемь человек. Рядом со странной повозкой шагал человек в синем халате. Он поздоровался, улыбаясь, и закричал: «Остановка! Остановка, я сказал!» Человек между оглоблями прекратил свой танец, восемь человек на цепи тоже замерли. Штудер спросил хриплым голосом, севшим от изумления:
— Что это такое?
— Экспресс из Рандлингена! — засмеялся человек в синем. И доверчиво разъяснил: — Так называемая трудотерапия, нужна для того, чтобы больные больше двигались… Само собой, на такое способны только полные идиоты. Но после этого они ведут себя гораздо спокойнее… Счастливо оставаться! Но–о–о! — крикнул он. — Поехали!
И экспресс послушно двинулся дальше в путь.
Трудотерапия!.. — думал Штудер и все стоял и качал головой, он никак не мог прийти в себя. Лечение трудом! Этот тягловый скот уже не нуждался в лечении. Поздно!.. Да, но он же не психиатр, а всего–навсего только простой сыщик… И слава тебе господи, между прочим…
БЕЛЫЙ КАРДИНАЛ
Дверь рядом с кабинетом директора внезапно распахнулась, стукнулась о деревянную обшивку, и вестибюль сразу заполнился гулом голосов. В общем гудении странно выделялся чей–то квакающий голос, словно выпрыгивая, он спрашивал на местном диалекте:
— Ну как, господин доктор, готовим струмент для спинномозговой пункции?
И тут же голос Ладунера:
— Для Шмокера, хотите вы сказать? Валяйте, не возражаю.
Все–таки странная у него для швейцарца речь — чистый немецкий, за исключением одного слова. Штудер пошел на голос и чуть не столкнулся с доктором Ладунером — он был в белом халате, грудь колесом и по–прежнему каштановый хохолок на макушке, как перышки цапли.
— А–а, Штудер, вот вы где. Хорошо, что я вас нашел. Само собой, вы пойдете со мной на обход. Я вас только быстренько представлю, и мы отправимся.
Позади него стояли четыре фигуры в белых халатах, Ладунер сделал шаг в сторону.
— Вахмистр Штудер. Он будет играть в нашей комедии с побегом и исчезновением роль детектива. Доктор Блуменштайн, четвертый ординатор, состоит в тесном родстве с нашим пропавшим директором.
— Очень рад.
— Взаимно.
— Вы можете не тратить время на условности, я за всех все скажу… — Доктор Ладунер, судя по всему, был сильно возбужден.
Значит, свояка господина директора зовут Блуменштайном. Штудер посмотрел на него — по меньшей мере метра два росту, гладкое розовое лицо пупса и руки! То были уже не руки, а теннисные, ракетки! Значит, у этого Блуменштайна есть жена… Так–так… Что–то не похоже. Он скорее напоминает тех детей–великанов, которыми завлекают толпу на ярмарках.
— Минуточку! — сказал доктор Ладунер. — Представьтесь–ка друг другу сами, или пусть это сделает Блуменштайн…
И доктор Ладунер тут же исчез, взлетев вверх по лестнице.
Ему надо поговорить с Гербертом Каплауном, у того навязчивый страх, как говорит доктор. Если бы можно было послушать, о чем они там будут толковать… — думал Штудер, рассеянно вслушиваясь в те фамилии, что ему назывались. Второй белый халат был, очевидно, уроженцем французской Швейцарии, потому что сказал: «Enchanté, inspecteur!», [Здесь: Весьма польщен, инспектор! (франц.)] а еще двое в белых халатах — боже праведный, упаси и помилуй, — две бабы! Штудер сразу принял холодный и неприступный вид. Он всегда испытывал резкую неприязнь к имеющим мужскую профессию женщинам. Обе к тому же не вызывали никаких эмоций. Бесцветные какие–то. На ногах грубые полуботинки на резиновой подошве, на тощих икрах простые бумажные чулки.
Все молча стояли и ждали. А одного оставили без внимания, и он решил представиться сам. Это был обладатель того странного голоса, спрашивавшего о подготовке инструмента для спинномозговой пункции.
— Ах вот вы какой, господин вахмистр Штудер, очин–но приятно, а я старший санитар Вайраух…
У него было красное лицо, а щеки в смешливых паучках красных жилок. За стеклами роговых очков блестели маленькие хитрые поросячьи глазки. Белая куртка, надетая поверх длинного белого фартука, не была застегнута, из–под нее выпирал живот, выпирал так внушительно, что, казалось, фартук вот–вот лопнет, под натянутой тканью рельефно обозначилась цепочка для часов, призванная украшать жилет.