Для многих швейцарских танцовщиков Ланвен стал примером для подражания. Об этом прямо говорит лозаннка Фабьен Берже (род. 1953), добавляя, что modern jazz был источником ее первых эстетических потрясений. Именно благодаря урокам Рауля Ланвена, а позже – участию в его телешоу Фабьен Берже, ребенком начавшая обучаться «классике», но впоследствии от нее отошедшая, в четырнадцать лет открыла для себя радость танца. «На уроках Рауля витал дух свободы, и я его впитала. В современном джазе важнее всего элемент импровизации и, конечно, ритмическая точность. Там целенаправленно стараются отделить движения разных частей тела друг от друга, то, чего нет в классическом танце. Этот подход открыл передо мной большие возможности свободного управления движениями и переходами между ними». Фабьен Берже так свыклась с этой формой танцевального искусства, что на первом занятии у Доминик Жентон (род. 1953) совершенно растерялась.
В 1970‐х годах Жентон, воспитанница лозаннской школы балета Симон Сютер, также испытавшая на себе влияние Петера Госса, стремится деконструировать свои знания в области классического танца. Мало-помалу она вырабатывает подход, в основе которого не столько погоня за формальной чистотой, сколько поиск выразительных оттенков движения. Доминик Жентон входит в число тех первых танцовщиков из Лозанны, которые, полностью не порывая с традицией, сумели привнести в нее иное, более всеобъемлющее и гибкое отношение к телу. «Я открыла новый мир, – вспоминает Фабьен Берже. – У Жентон движения были плавными и в то же время четкими. У нее был собственный стиль. Точки опоры совсем не такие, как в джазовом танце. Я растерялась. Я поняла тогда, что танец – огромный неизведанный континент; это было настоящим потрясением. Я ощутила потребность – и это чувство с тех пор меня не оставляло – понять тело: как оно устроено, как работает, как дышит, как оно связано с пространством, где зарождается движение… Мне нужно было все это выяснить, чтобы продолжить свое хореографическое образование».
Однако ее карьера танцовщицы временно прервалась: в семнадцать лет она с головой окунается в политику и возвращается к танцу лишь через восемь лет, в 1981 году. Судьба заносит ее в Сан-Франциско, где она под руководством Аарона Осборна постигает азы метода Лимона. Но сама она отдает предпочтение методу Лестера Хортона, которому учится у Беллы Левицки. «Это была крайне трудная техника, сложно организованная и требующая хорошей физической подготовки, где тело становилось почти невесомым. Помню, там чуть ли не до горизонтальных прыжков доходило. Мы должны были переворачиваться в воздухе, как это делают кошки, чтобы приземлиться на все четыре лапы. Это сочетание стихийности с педантизмом было для меня определяющим. Оно позволило мне разработать свой собственный метод, в который я постепенно включала и другие элементы вроде йоги и айкидо». Возвратившись в Лозанну (1982), Берже открывает собственную хореографическую студию, в которой начинает преподавать и заниматься творчеством, поначалу сольным. В 1983 году ее постановка «Et l’autre» («И другой») получает вторую премию на Международном конкурсе хореографии в Ньоне. В том же году Берже основывает свою компанию и начинает ставить балеты совместно с другими хореографами.
«Instemps passe», написанная в 1985 году для пяти исполнителей[26] и представленная во Фрибуре, а затем в Вернье в рамках Фестиваля современного танца, лишний раз доказывает самобытность Берже. Критика впечатлена диапазоном телодвижений, обусловленных, как пишет Николь Метраль, «усилиями по производству энергии через дыхание»[27]. Этот органический подход к движению рождает танцевальные номера, исполнители которых вживаются в роль «растения или кошки»[28]. Еще один аспект, подмеченный критиками: «колдовской» эффект пьесы, связанный с намеренной повторяемостью движений. Этот эффект подчеркивается «круговым» характером музыкального сопровождения, написанного опять-таки Жан-Филиппом Эритье и представляющего собой какофонию будничных звуков (лязг металла, вой сигнализации) с вкраплением «аргентинского танго, джаза, гула тамтамов». Относительно смысла спектакля мнения расходятся. Жан-Пьер Пастори видит в нем размышление о природе времени[29]: «Люди уходят, как мгновения. Они колеблются, качаются, дрожат, подпрыгивают, падают…», повинуясь некоему сценарию, через который красной нитью проходят «бег, столкновения, остановки, приходы и уходы»[30]. По мнению Брижит Керер, здесь проглядывает аллегория человеческого бытия: «Актеры танцуют жизнь – иногда порознь, иногда вместе, робко сближаясь друг с другом; но все они с маниакальным упорством повторяют всё те же движения, не в силах выйти из своей колеи». Со своей стороны, французский критик Марсель Мишель говорит о вдохновенном и чистом «поиске ритмов и движений»[31], об абстрактной и в то же время вполне материальной хореографии. Выйдя в финал престижного французского хореографического конкурса Баньоле, «Instemps passe» дает старт карьере Фабьен Берже и утверждает ее стиль, который она продолжит оттачивать и который в 2004 году сама охарактеризует как «абстрактный, материальный, чувственный»[32].
27
28
30