На строгом соблюдении священных правил с силой настаивает и 1-е правило Четвертого Вселенского Собора, которое говорит буквально следующее: «Мы сочли правым соблюдать правила, изложенные святыми отцами на каждом Соборе вплоть до нынешнего времени»[59]. Иначе говоря, данное правило определяет, чтобы все священные правила, которые были изданы святыми отцами на каждом Вселенском Соборе, имели непреложные авторитет и силу. Также и 2-е правило Шестого Вселенского Трулльского Собора предупреждает: «И никому да не будет позволено вышеуказанные правила искажать, или отменять, или принимать другие, помимо установленных, правила с ложным надписанием, которые составлены дерзнувшими торговать истиной. Если же кто будет уличен в том, что изменяет какое-либо правило из вышеуказанных или пытается его отвергать, то будет повинен против этого правила: он понесет епитимию, какую оно назначает, и через то, в чем преткнулся, получит исцеление»[60].
В дополнение к этим правилам, 1-е правило Седьмого Вселенского Собора со строгостью повелевает: «С любовью принимаем божественные правила и храним в целости и без изменений их повеления, изложенные трубами Духа, всехвальными апостолами, а также шестью святыми Вселенскими Соборами и Соборами, собиравшимися поместно для изложения таких постановлений, и святыми отцами нашими. Все они, будучи просвещены одним и тем же Духом, определили полезное.
И тех, кого они предают анафеме, и мы анафематствуем; тех, кого извергают, – и мы извергаем; тех, кого отлучают, – и мы отлучаем. А кого они подвергают епитимии, – такую же епитимию налагаем и мы»[61].
Таким образом, верное и строгое соблюдение священных канонов – это требование святых отцов, которые собирались на Вселенских Соборах. И какой бы ни была причина, каким бы ни был предлог, мы не должны преступать их или толковать как нам заблагорассудится, в зависимости от предпочтений. Известно, что термин «правомерное» (νόμιμον) по-гречески является палиндромом, т.е. читается одинаково в ту и другую сторону. В переносном смысле можно наблюдать то же самое и в судебных тяжбах, где обращение к закону вызывает диаметрально противоположные интерпретации, в зависимости от человеческих намерений или выгоды. И к сожалению – как ни горько нам это признать, – подобное можно наблюдать в изучаемых нами фактах и в нынешней их интерпретации, которая своей мелочной казуистикой напоминает народную притчу о «печке Ходжи Насреддина», что поворачивается в любую сторону в зависимости от человеческой прихоти[62]. Священные каноны – это межевые камни[63], установленные и истолкованные на Соборах святыми отцами в Духе Святом, и мы должны сообразоваться с этими межами, если хотим, чтобы в Церкви был порядок. Ибо от того, верно ли соблюдаются священные каноны, зависит и нормальная работа соборно-иерархического демократического устройства, столь характерного для Церкви и руководствующего ею.
Не случайно приснопамятный профессор канонического права Амилкас Аливизатос[64] в предисловии к изданию собрания священных правил пишет: «С пожеланием, чтобы через правильное, верное и точное применение канонических и церковно-юридических предписаний было обеспечено благостояние церковной жизни, а Церковь явила себя как главнейший фактор действительного исправления общества в духе Христовом»[65].
А в своем введении к ранее упоминавшемуся труду о Вселенских Соборах выдающийся ученый добавляет следующее: «Решения Вселенских Соборов как по догматическим вопросам (сформулированные в так называемых оросах)[66], так и по административным (выраженные в так называемых канонах) или судебным (изданные в качестве определяющих решений высшей инстанции)… абсолютно обязательны для любой местной Православной Церкви. Их отличает то, что в догматических вопросах они непреложны и непогрешимы; а в административных и судебных – не подлежат пересмотру, и какие бы то ни было поправки к ним возможны только по решению нового Вселенского Собора»[67].
«Эти взгляды греческого ученого, – замечает протопресвитер профессор Димитрий Констанделос[68], – сообразуются с канонистами других Православных Церквей. Ограничимся одним лишь свидетельством. Русский профессор канонического права Николай Афанасьев[69], несмотря на то, что изначально демонстрирует некоторые противоречия в своих взглядах, пишет, что “канонические постановления, как и догматы, боговдохновенны, но из этого не следует заключать, что они совпадают друг с другом. Различие между догматами и канонами лежит не в источнике их происхождения, а в том, что первые суть абсолютно истинны, а вторые – приложение этих истин к историческому бытию Церкви”[70]»[71].
61
62
Идиома «печь Ходжи Насреддина» в данном контексте соответствует нашей поговорке «Закон, что дышло: куда повернешь, туда и вышло». В основе сравнения – традиционный тюркский и греческий анекдот о том, как Ходжа Насреддин клал печь по советам соседей. Соседи советуют расположить устье печи то с одной, то с другой стороны, в зависимости от направления ветра; в итоге Насреддин кладет печь на крутящейся повозке, чтобы угодить всем соседям сразу. –
63
Ср.:
64
Амилкас (Гамилькар) Аливизатос (1887-1969) – ученик знаменитого немецкого историка Церкви А. фон Гарнака, крупный специалист в области церковной истории и права; профессор Афинского университета, член Афинской Академии наук; автор ряда работ по церковному праву и социальному служению Церкви. В 1914-1915 гг. участвовал в ревизии и доработке церковного законодательства. В 1923 г. в качестве эпитропа при Синоде Элладской Церкви участвовал в разработке ее Устава. Принимал активное участие в экуменической деятельности Элладской Церкви и Константинопольского Патриархата.
65
67
68
Протопресвитер Димитрий Констанделос (1927-2017) – греческий богослов и византинист. Окончил Греческую православную богословскую школу Святого Креста в Бруклине и Принстонский университет. В 1955 г. рукоположен во пресвитера, служил в Американской архиепископии Константинопольского Патриархата. Автор десятка книг по вопросам богословия и церковной истории. –
69
Протопресвитер Николай Афанасьев (1893-1966) – известный русский богослов, канонист. Родился в Одессе, эмигрировал в 1920 г., окончил богословский факультет Белградского университета. С 1930 г. преподавал в Свято-Сергиевском Православном богословском институте в Париже. В 1940 г. рукоположен во диакона и пресвитера в юрисдикции Западноевропейского экзархата русских приходов (Константинопольский Патриархат). Автор многих богословских работ, посвященных вопросам догматики, экклезиологии и канонического права. Наибольшую известность получила его концепция «евхаристической экклезиологии», основанная на понимании Церкви как мистического Тела Христова, которое выявляет себя только в общине верных, собравшихся для совершения Евхаристии. Подробнее см.: Афанасьев Николай Николаевич // Православная энциклопедия. Т. 4. М., 2002. С. 75-78. –
70