— Но существует и третья вероятность, — задумчиво проговорил Балинт. — Что, если Меннель сам рассказал всю эту историю еще кому-нибудь? Ну, предположим, своему надежному приятелю. А тот незаметно последовал за ним и не выпускал его из своего поля зрения. Нам известно, что по вечерам Меннель садился в машину и уезжал куда-то. Допустим, что во время одной из своих поездок он сумел завладеть драгоценностями. Об этом узнал и его приятель. Он убил Меннеля, захватил драгоценности и валюту и немедленно покинул Венгрию.
Полковник Кара с сосредоточенным лицом расхаживал по комнате.
— Такая версия представляется и мне вполне допустимой, — сказал он. — А ты что думаешь по этому поводу, Оскар?
Однако Шалго, оказывается, уже крепко спал.
Полковник Кара с трудом подавил в себе смех. Он осторожно вынул сигару изо рта у старика, кивнул Балинту, и они оба, стараясь не шуметь, вышли из комнаты.
Шалго проснулся только под вечер. Он вышел на кухню. Лиза подогревала воду. Шалго, позевывая, сел к столу.
— Что делал Матэ сегодня перед обедом? — спросил он.
— Катался на парусной лодке.
— Один?
— Один, сам спускал лодку и домой тоже возвращался один.
— А Хубер?
— Он целый час гулял по саду. Потом спустился к берегу, купался и загорал.
— О чем они говорили за обедом?
— О разном. Обедали они втроем. Бланка оставалась в своей комнате. Сначала вели разговор на профессиональные темы, потом заговорили о политике. Хубер — большой оптимист. — Лиза умолкла на мгновение, о чем-то задумавшись, затем подняла глаза на Шалго. — Скажи, Оскар, ты веришь в то, что убежденный фашист может изменить свои взгляды?
Шалго сидел, опершись локтями на стол, взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Его лицо было старым и очень утомленным.
— Видишь ли, Лиза, смешно было бы именно мне утверждать, что я в это не верю… Сказать по совести, я и сейчас, дожив до седых волос, иногда пытаюсь перед самим собой приукрасить свое прошлое. Как хорошо было бы, думаю, поверить в то, что в молодые годы я не работал на венгерских фашистов. И, однако, это было. И тебе, Лиза, это хорошо известно. Меня и поныне мучают угрызения совести, когда вспоминаются годы моей службы в хортистской контрразведке. В такие минуты мною овладевает чувство, что я еще не все сделал, чтобы искупить свою вину. И до сих пор это чувство, если можно так выразиться, пришпоривает меня… Но если я, Шалго, смог измениться, почему же этого не может сделать и другой? Что же касается Хубера… не знаю, что и сказать. Эрне распорядился вести за Хубером наблюдение, и, мне кажется, правильно распорядился. Когда я призадумался над тем, что сообщил нам Хубер, то пришел к выводу: все эти сведения нам и без него были известны.
— Но откуда он узнал, что ты обнаружил в машине секретную рацию? — спросила Лиза.
— Оттуда, моя радость, что в машине наверняка было какое-то сигнализирующее устройство, которое «извещает» о том, что кто-то чужой прикасался к аппарату. По-видимому, я не заметил этого автоматического сигнализатора. А коль скоро Хубер увидел предупреждающий сигнал, он понял, что мы уже нашли передатчик, и, поскольку он малый не дурак, вот он и решил «раскрыть карты». Отрицать, что Меннель был шпионом, уже не имело смысла, так как это логически вытекало из наличия в его машине секретной рации.
— И все же он мог и не передавать машину Меннеля Каре и его людям…
— Допустим, что он не сделал бы этого шага, не предложил бы машину. Но мог ли он быть уверенным, что власти не наложили бы на нее арест? Словом, если Хубер тоже шпион, то, надо признать, действует он очень ловко и играет свою роль великолепно. На первый взгляд кажется, что он сообщил нам важные вещи, а по существу — ничего. Что фирма «Ганза» занимается шпионажем в Венгрии? Так нам это стало ясно, как только мы обнаружили в машине ее представителя рацию… Не исключено, впрочем, что мы ошибаемся и Хубер действительно переменил свои взгляды и искренне хочет нам помочь. Но все это скоро прояснится.
— А мне почему-то кажется, — сказала Лиза, вытирая посуду, — что Хубер искренен.
Шалго закурил сигару и сосредоточенно принялся пускать кольца дыма.
— Не выходит у меня из головы этот обморок Бланки. Почему с ней стало плохо именно в тот момент, когда она увидела Хубера? И еще: откуда Меннель так точно знал условия конкурса? Кажется, он все так подстроил, чтобы обязательно попасть сюда, в Эмед. И я все время пытаюсь понять, зачем ему это было нужно?
— Фантазируешь ты, Оскар, — проговорила Лиза. — Ну зачем «Ганзе» нужен именно Матэ Табори? Думаю, что ты на ложном пути. По-моему, прежде всего надо найти убийцу… Нужно, чтобы Салаи сказал правду.
— Возможно, ты и права… Помочь тебе?
В дверь заглянул полковник Кара.
— Ну что, старина? Сходим на берег, порыбачим малость? Балинта я отправил в Балатонфюред арестовать Гезу Салаи. Так и ему будет спокойнее, если он окажется в безопасном месте: сатана не дремлет…
Шалго, ничего не ответив, пожал плечами. Кара показал Лизе, как обращаться с телетайпным аппаратом, связывавшим их с Домбаи.
— Если поступит срочное сообщение, дайте нам знать, пожалуйста, мы будем здесь поблизости.
Солнце уже склонялось к горизонту, когда майор Балинт, появившись на берегу, доложил полковнику, что приказ выполнен. Салаи, рассказывал майор, воспринял свой арест как должное и только попросил, чтобы ему разрешили передать служебные дела.
— Я поместил его в одной из комнат поселкового совета и приставил к нему милиционера, — закончил свой доклад Балинт.
— А где Фельмери?
— Пошел к Илонке. Как видно, нравится ему она.
— Ну, хорошо, — сказал полковник Кара. — Можете возвращаться к себе, в Веспрем. Завтра утром встретимся. Донесение, если оно у вас уже написано, занесите ко мне в комнату.
Поблагодарив полковника за разрешение уехать, Балинт полюбопытствовал, почему Шалго сегодня такой неразговорчивый.
— Уж не поссорились ли вы, товарищ полковник?
— Ничего подобного! — весело сказал Кара. — Просто я прогнал его подальше, потому что рыба чует его за километр и не клюет. А где сейчас Хубер?
— У себя в комнате, — ответил Балинт. — Перед тем как идти к вам, я поговорил с ребятами. Трудно им достается. Но, к счастью, пока он их не заметил.
— Послушай, Миклош, — обратился к Балинту Шалго. — Тебе не известна женщина по имени Сильвия, которая наезжала бы сюда из Будапешта?
— Сильвия? — Балинт задумался. — Нет, что-то не припоминаю. А откуда у тебя это имя? — Балинт с любопытством взглянул на старого детектива.
Шалго рассказал ему, какую странную открытку нашел он в номере Салаи.
— И он не сказал вам, что за Сильвия ее прислала?
— Сказал, что, вероятно, кто-то решил его разыграть. Он и понятия не имеет, кто это мог быть.
— А что в открытке? — поинтересовался полковник Кара.
Шалго достал из кармана бумажку и, разгладив ее на ладони, прочел:
«По случаю твоего дня рождения тебе желают здоровья, успеха твои Бела Эндре, Немеш Мештер, Ласло Дери и я.
Целую, Сильвия».
И дата: «Семнадцатое июля тысяча девятьсот шестьдесят девятого года». — Окончив читать, Шалго передал бумажку полковнику Каре.
— Так ты говоришь, что почтовый штемпель на открытке от пятнадцатого числа? — спросил полковник.
— Именно так. Может, это шутка, а может, и зашифрованное сообщение… Ну, математик, попробуй ты разгадать загадку.
Кара, покусывая травинку, внимательно изучал текст на бумажке.
— Сильвия, — проговорил он. — Что это еще за птица?
— Мы пока этого не знаем, — сказал Шалго.
Кара, прищурив глаза и наморщив лоб, продолжал разглядывать текст.
Фельмери принял душ, надел свежую сорочку и наглаженные брюки и, сказав Лизе — на случай, если его станет искать полковник, — что он идет к Илонке, отправился на виллу Худаков.
У Илонки уже был гость — Казмер Табори. Инженер сидел на тенистой террасе, беседуя с молодой хозяйкой.
— А я думал, вы одна, скучаете. Прошу извинить, если помешал, — сказал лейтенант.