Следствие завершилось, преступление было раскрыто, но радости от этого никто не чувствовал.
5
Получив от японской полиции известие об аресте убийцы Джонни Хэйворда, Кен Шефтен вздохнул с облегчением. Нельзя сказать, чтобы расследование по этому делу входило в круг его прямых обязанностей, но, выясняя обстоятельства, связанные с личностью Джонни, Кену пришлось задуматься над сокровенной стороной человеческих отношений, и с тех пор он принимал судьбу Хэйвордов близко к сердцу.
По словам инспектора О'Брайена, материал, собранный Кеном, очень помог следствию, и Кену это было приятно, хотя он так никогда и не узнал, как все случилось на самом деле. Ему казалось, что своим участием в расследовании он как бы искупает свою вину в отношении японцев.
На следующий день был срочный вызов: кража в восточном Гарлеме. У одного из туристов похитили фотокамеру. Кен взял патрульную машину и выехал на место происшествия. Мелкие кражи случаются в Гарлеме на каждом шагу, и никто не придает им значения, но пострадавший был иностранцем, и Кену пришлось вмешаться. Гарлем не место для иностранных туристов; видимо, пострадавший случайно забрел сюда, увлекшись фотосъемкой. Выхватив аппарат, преступник скрылся.
Расспросив свидетелей и потерпевшего, Кен уже собрался ехать в негритянский Гарлем, как ему пришло в голову, что кража произошла неподалеку от дома Марио, где жили Хэйворды.
В свое время он доставил Марио кое-какие неприятности, даже обидел ее, назвав их дом помойной ямой. А ведь если задуматься, Марио тоже внесла свою лепту в расследование убийства Джонни. Наверно, она до сих пор держит жилище Хэйвордов на замке. Преступник уже найден, и надо сказать Марио, пусть спокойно сдает квартиру.
Кен отпустил машину и шел по гарлемским улицам пешком. Он вырос в Гарлеме. Дома из красного кирпича, только и годные что на слом, кучи гниющих отбросов — как все это ему знакомо. Грязный, вонючий, шумный Гарлем… Но здесь ощущалось дыхание самой жизни. Кен ловил отзвуки этой жизни, и в душе его воцарялось удивительное спокойствие. Ему казалось, что все эти люди, загнанные на самое дно общества, сгибающиеся под тяжким бременем невзгод, его братья. Он верил людям Гарлема. Может статься, это чувство возникло оттого, что убийца Джонни Хэйворда наконец-то арестован.
В конце улицы показался человек. Он нетвердо держался но ногах. Видно, один из алкоголиков, которых полно в Гарлеме.
«Он тоже мой брат», — подумал Кен.
Уж такое сегодня было у него настроение. Да, это его брат. Вот он, шатаясь, бредет по мостовой, согбенный от горя и невзгод. Они поравнялись. Высокий тощий негр. Время будто застыло. Кену послышалось, что с губ негра слетели слова: «Полицейская сволочь!» И в следующее мгновение он почувствовал, как раскаленный клинок вошел в его тело.
— За что? — простонал Кен.
Ноги больше не держали его. Кен зашатался и упал на мостовую. А негр исчез в конце улицы. Над безлюдным и тихим Гарлемом сгущались сумерки. Помощи ждать неоткуда. Убегая, негр вытащил нож. Из раны хлещет кровь, бесполезно зажимать рану рукой. Кровь течет по асфальту куда-то вниз. Куда, Кену не видно. Он чувствует, как сознание его меркнет.
«Почему, за что? — недоумевает Кен. — Ведь и причины-то у пария никакой вроде не было. Просто ненавидит всех па свете». Кен попался ему на пути, и его ненависть вдруг нашла выход. Тем более что Кен — полицейский, одного этого оказалось достаточно. Отверженные часто думают, что полицейские их первые гонители, которые распоряжаются их жизнью по своему усмотрению. Тут уж ничего не поделаешь. «Наверно, он прав. Лучшего я не заслуживаю…»
Мысли путались в голове Кена…
Когда-то давно, в Японии — Кен тогда еще был солдатом, — они с ребятами надругались над японцем. Избили его и в придачу помочились на безжизненно распростертое тело. И тоже без всякой причины: подумаешь, желтокожий япошка… Их долго держали на передовой, и они вымещали на всех подряд скопившуюся ярость — всю войну подставляли они грудь под японские пули, а в мирной жизни небось опять будет по-старому: знай свое место, не вылезай…
Тогда он был молодым и сильным. Он ненавидел всех, кто задается. А еще Кен знал, что на родине «чистенькие» девочки и смотреть на него не станут. Свое оскорбленное самолюбие и похоть молодого зверя он вымещал на японках. Ничего — побежденные, стерпят.
А этот японец встал вдруг поперек дороги. Значит, он враг…
И вот теперь такая же ярость, не знающая разбора, обратилась против него самого.
…Какой-то мальчонка путался тогда у них под ногами, наверное сын того японца. Так и сверлил Кена горящими от ненависти глазами. Этот его взгляд Кен запомнил на всю жизнь.
«Если я сейчас умру, пожалуй, мне спишется тот грех», — подумал Кен. И потерял сознание. Рука, судорожно зажимавшая рану, разжалась. На ней ясно виднелся уродливый шрам. В бою за безымянный островок где-то в южной части Тихого океана в двух шагах от Кена взорвалась граната, и осколком ему ранило руку. Тогда он дешево отделался.
Косые лучи заходящего солнца упали на улочки Гарлема. В их свете старый почерневший шрам горел, как кровоточащая рана.
Жизнь навсегда ушла из тела Кена Шефтена.
В одном из закоулков Гарлема, вдали от шума пыо-йоркских улиц, воцарилась тишина.
Перевод Л. Ермаковой, Е. Маевского, А. Стерлинг
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В японской литературе жанр детективного романа возник полвека назад — много позже того, как увидело свет произведение Эдгара Аллана По «Убийство на улице Морг» (1841), положившее начало детективному жанру на Западе. Однако переводы на японский язык детективных романов западных авторов — Эмиля Габорио, Артура Конан-Дойля, Мориса Леблана и других — появились в Японии еще в конце прошлого века. Заслуга в этом принадлежит известному журналисту и переводчику Руйко Куроиве (1862–1920).
Большое влияние на развитие жанра детектива в Японии оказали и такие известные писатели XX века, как Дзюнъптпро Танид-заки, Харуо Сато и Рюносукэ Акутагава: некоторые их произведения по своему характеру сближались с детективным романом.
В 1920 году писатель и переводчик Усон Морисита (1890–1965) основал журнал «Новая молодежь» («Сипсэйиэн»), в котором начал постоянную публикацию переводов западных детективных романов. Журнал объединил вокруг себя молодых писателей, пробовавших перо в новом для японской литературы жанре. Среди них был и Эдогава Рампо, опубликовавший в «Новой молодежи» свой первый детектив — новеллу «Медная монета в две сэны» (1923). Эдогава Рампо стал первым писателем, целиком посвятившим себя жанру детектива. Он по праву считается его основателем в Японии. Кстати, для своего псевдонима он подобрал иероглифы, созвучные имени Эдгара Аллана По.
В своих произведениях Эдогава Рампо блестяще соединил отточенное мастерство письма, унаследованное от Танидзаки и Сато, и характерные жанровые элементы, которые были присущи классическому западному детективу. К классическим детективным романам Эдогава Рампо относил те, где основой сюжета являлось раскрытие загадочного события на основе логических умозаключений. Это весьма важное обстоятельство следует подчеркнуть. Оно свидетельствует о том, что Эдогава Рампо ревностно выступал за «чистоту жанра», поскольку в ту пору как в Японии, так и за ее пределами многие писатели воспринимали жанр детектива в более широком смысле, относя к нему также всевозможные приключенческие и научно-фантастические романы.
Лишь после второй мировой войны детективный жанр в Японии достиг, можно сказать, «мирового уровня». Зрелость его объяснялась не только тем, что писатели, работавшие в этом жанре, добились известного мастерства, но и тем, что они обогатили специфическое детективное повествование серьезной социальной проблематикой.