Б магазине подтвердили, что интересующий полицию футляр используется для контактных линз и изготовлен в соответствии с новой моделью, разработанной специалистами фирмы.
В списке покупателей значилось и имя Кёхэя Коори. Именно на этого человека как наиболее вероятного виновника преступления указывал в своем заявлении Оямада. В свое время к подозрениям Оямады отнеслись скептически: достаточных улик не было, и полиция заняла выжидательную позицию. Теперь делом заинтересовался уголовный розыск. Когда навели справки о местонахождении Кёхэя Коори, оказалось, что он в Америке. Примерно в это же время на адрес Ёхзя Коори пришло из Нью-Йорка сообщение о том, что его сын, Кёхэй, в больнице. А в участок города К. было доставлено письмо от Ниими, извещавшее, что он располагает исчерпывающими доказательствами виновности Кёхэя.
Свидетельство человечности
1
Кое-что прояснилось и относительно Кёко Ясуги. Предстояло обстоятельно проверить все ее действия 21 октября, когда она, по свидетельству Синко Тании, сопровождала своего мужа, Ёхэя Коори, в город Така-саки.
В Такасаки отправились Мунэсуэ и Ёковатари. В прошлую свою командировку по пути из Киридзуми они были там проездом.
Гостиница «Торикава», куда сразу же направились инспекторы, была расположена посреди городского парка, к югу от развалин древней крепости. Из окон ее открывался прекрасный вид на горы Дзёсинэцу. Но там Мунэсуэ и Ёковатари столкнулись с непредвиденным затруднением. Они полагали, что приезд такой знаменитости, как Кёко Ясуги, должен был произвести сильное впечатление на служащих гостиницы. Но все оказалось иначе: Ясуги никто не помнил. Более того, полицейских удивленно переспрашивали: неужели к нам приезжала Кёко Ясуги? Наконец, добравшись до горничной с этажа, где должна была останавливаться Ясуги, они кое-чего добидись. На их вопрос, дежурила ли она 21 октября, горничная ответила:
Да. — И добавила: — Я узнала Кёко Ясуги и попросила автограф, но она сказала, что я обозналась, и тут же ушла, прямо-таки чуть не убежала. Но хотя на ней были темные очки и она изменила прическу, я была абсолютно уверена, что это все-таки Кёко Ясуги. Я, помню, еще удивлялась: к чему такой маскарад, скрывается она, что ли?
Значит, в книгу регистрации приезжих она не записалась?
Записался только депутат парламента, кажется, его фамилия Коори. Он написал: «Депутат Коори и сопровождающие лица». Но кто эти «сопровождающие лица» — неизвестно. Потому что их имен он не указал.
То есть у вас нигде не отмечено, что приезжала Кёко Ясуги?
Да, знаете, когда я попросила у нее автограф, она мне так резко ответила, что я подумала: наверно, и впрямь обозналась.
Для чего же Кёко Ясуги понадобилось ехать вместе с мужем? Инспекторы переглянулись. Ведь если дело обстояло так, как говорит горничная, то, значит, Ясуги сопровождала мужа отнюдь не для того, чтобы своим авторитетом поддержать его в агитационной предвыборной поездке. Так зачем же все-таки она поехала с ним, если скрывала свое имя? Как выяснилось, о приезда Кёко Ясуги не знали не только в гостинице, но и в городе. Значит, она не появлялась па собрании.
Мунэсуэ и Ёковатари переговорили с организаторами выступления Ёхэя Коори и выяснили, что приезд Ясуги в Такасаки не был запланирован. Все они были удивлены, когда она неожиданно появилась вместе с Ёхэем Коори. Однако Ясуги заявила, что на этот раз просто сопровождает мужа и на собрании выступать не собирается.
— Сопровождает мужа, вот как… — Ёковатари озадаченно поглаживал подбородок. Такая популярная личность, как Кёко Ясуги, отправилась вместе с мужем в такую важную для пего поездку, и это осталось практически никому не известным… Конечно, провинция не то что столица: здесь мало кто знает, что Ясуги — жена Ёхэя Коори. Если она хотела остаться незамеченной, это ей вполне удалось.
Итак, Кёко Ясуги приехала в Такасаки, но что она делала потом, совершенно неясно. Вполне могла завернуть и в Кпридзуми. Одним словом, сказать что-лпбо определенное о ее действиях не представлялось возможным.
Навели справки о прошлом Ясуги. Она родилась 3 октября 1927 года в родовитой семье в Яцуо. Прекрасно училась в школе, по совету учителей родители отправили девочку к родственникам в Токио, где она поступила в женский колледж при университете Сент-Фелис (тогда университет назывался «Сэйсин»). Когда участились бомбардировки Токио, Кёко вернулась на родину, но после войны вновь уехала в столицу, чтобы продолжить учебу. Однако до октября 1949 года (когда Кёко снова приезжала домой) в колледже она не училась. Родственникам она писала, что устроилась па работу, по, что это за работа, не сообщала. К этому времени ее родители умерли и дом унаследовал их младший сын. Родные ничего не знали о жизни Кёко в столице и, по-видимому, совершенно доверяли ее словам.