Она ободряюще подмигнула ему, как совсем маленькому, когда он, набедокурив, стоял перед ней с виноватым видом.
— Деньги, что ли, растратил, какие тебе отец дал на моторчик к велосипеду?
— У меня, мама, есть ребенок, — со стыдом признался он.
Широкое лицо Татьяны Михайловны побагровело, на виске выступили узловатые синие вены.
— Ты что, поганец, наделал! — закричала она сиплым голосом. — От кого у тебя ребенок?
— От Марины. Сегодня она мне об этом сказала.
Татьяна Михайловна многозначительно взглянула на сына, помолчала и неторопливо заговорила:
— Дурачок ты. Она же нарочно сказала, чтобы тебя приманить. — И, пригнувшись к сыну, зашептала: — Забудь ты об этой глупости. — Она положила ему на голову руку. — Ты весь пылаешь. У тебя температура. Ты же дал мне слово забыть навсегда эту красотку!
Николай снял с головы ее руку. Он испытывал неприятное ощущение от прикосновения заботливой руки матери. И свободно вздохнул, когда она ушла.
Ночью он проснулся. В саду кто-то воровал яблоки. «Черт с ними!» Николай закашлялся. Заскрипел сухой плетень. «Убегают». У погреба лениво гавкнул пес и смолк. «Зажрался, гад». У мазанки тяжело вздыхала объевшаяся травы корова. Из глухой далекой темноты доносилось кряканье. Утка на хлебном поле созывала прожорливых разбежавшихся от нее утят.
«Надо обязательно добиться направления на работу в свой район, — думал Николай. — Буду помогать сыну…»
А Марина в это время видела его во сне. Будто он держит на руках сына. А Игорь вцепился ему в белесую бороду, дерет ее, визжит. Откуда у него борода взялась? У кого она видела такую же пушистую? А-а-а… у деда Якова. Как же она у Коли появилась?.. Да ведь состарились уже. Сама-то тоже бабкой Марфой стала. Неужто вся жизнь прошла?..
Утром Николай пошел в библиотеку. Но поговорить с Мариной не удалось. Там были посетители. Николай вышел. Стал ждать обеденного перерыва. Когда Марина появилась на дороге, он подбежал к ней.
— Мне надо с тобой поговорить.
— У меня нет времени, — бросила она, не останавливаясь.
Он пошел с ней рядом.
— Прости меня, если можешь.
Марина взглянула на него и удивилась: как он изменился за одни сутки. Лицо его стало серым.
— Сейчас не могу, — сказала она ему мягче.
Молча они дошли до ее дома. Не желая приводить его домой, Марина остановилась.
Подняв за собой столб пыли, по дороге несся автомобиль. Григорий ехал домой обедать. Не сбавляя скорости, он свернул с дороги и помчался на Николая, который стоял к нему спиной.
— Чем три человека будут всю жизнь несчастливы, пусть уж лучше один человек немного пострадает, — быстро проговорил Николай, опасаясь, что Марина уйдет и он не успеет сказать свою главную, обдуманную ночью мысль. — Ты не торопись, подумай. Я подожду.
Марина рванулась вперед, оттолкнув Николая, и, подняв вверх руки, закричала:
— Стой! Задавишь!
От резкого торможения машину подбросило. Марина испуганно шарахнулась в сторону и упала в вырытую перед домом канаву, служившую вместо загородки барьером для скотины. Николай помог ей подняться.
— Спасибо, — поблагодарила она, чувствуя, как приятная теплота разливается по телу от прикосновения его рук.
Григорий выскочил из кабины, с силой хлопнул дверцей, подбежал к Николаю:
— Ты что тут крутишься, как вор на ярмарке! — И отшвырнул его.
Дома Григорий, наспех помыв руки, сел за стол. Игорек подобрался к нему сзади, поднялся по стулу, обхватил тонкими ручками шею, зазвенел птичьим голоском над ухом:
— Папа, дай я тебя полюблю, — и влажными губенками приложился к щеке.
— Ах ты, светлячок мой, — растрогался Григорий.
Игорек был светлый, а у Марины и Григория волосы черные. Это Григория огорчало. Анастасия Семеновна чувствовала его тревогу, утешала:
— С мальства все они на родителей не шибко похожи.
— Папа, подуй на мою картошку, а то она горячая, — просил Игорек, усевшись рядом с Григорием и подцепив вилкой со сковородки жареную со свининой картошку.
Марина в открытую дверь зашла неслышно. Не глядя на Григория, села за стол. Супруги ели молча. Анастасия Семеновна недоуменно поглядывала на их мрачные лица.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Шоссе ровной лентой тянулось по лесу. Стройные Вены подступали к самой дороге, покачивали зелеными шапками, будто приветствовали проезжавших мимо, зазывали отдохнуть в тенистой прохладе.
Выскочив из леса, Григорий увидел развернувшиеся перед ним родные поля. И справа и слева от машины скакали рядками зеленые листья сахарной свеклы.