– Какая страшная новость… А что же с ним произошло? Он попал в аварию или заболел? – участливо покачала головой Марина Николаевна.
– Ни то и ни другое. Вернее, да, заболел. У него появилось осложнение после операции. Той, помнишь? Короче, у него отказывают почки. Понимаешь? А может, уже совсем отказали, пока я тут чаи распиваю! – внезапно всхлипнула Галя, оттолкнула от себя чашку и закрыла лицо руками. – Мам, я не знаю, как мне поступить, – тихо произнесла девушка, взяв себя в руки. – Я вот все думаю: может, он все это специально устроил, чтобы я к нему пришла? А на самом деле все не так плохо? Хотя, с другой стороны…
– Галя, если ты у меня спрашиваешь совета, то я скажу так. – Марина Николаевна серьезно посмотрела на дочь. – Такими вещами не шутят. И если тебя просил прийти отец Игоря, значит, все обстоит так, как он говорит. Я прекрасно понимаю, что в тебе сейчас борются обида и чувства к Игорю. Ведь так?
– Ну, так… А ты откуда знаешь, что у меня к нему… чувства? Мы ведь расстались по моей инициативе, ты же в теме. – Галя пожала плечами и отхлебнула остывший чай.
– Но ведь ты оставила его не потому, что любовь ушла, а не смогла простить ему предательства, правда? – улыбнулась Марина Николаевна и, расценив молчание дочери как согласие, продолжила: – Так вот, я и хочу сказать: если любишь, отбрось все сомнения, страхи и обиды, иди за любовью. Вот и все, что я, собственно, могу тебе посоветовать. А хочешь, я поеду вместе с тобой? Может, так будет лучше?
– Спасибо, мам, но… не надо. Я сама справлюсь. Правда, мам! – Галя уже вскочила из-за стола и стала быстро одеваться. – Ты у меня самая лучшая мама на свете!
Галина чмокнула Марину Николаевну в теплую щеку и выбежала из квартиры.
2
– Тс-с, тише, он спит, – приложил палец к губам Лев Николаевич. – Ночь была тяжелая, Игорь только недавно уснул. Да ты проходи, садись вот, – кивнул он на стул, стоявший около окна.
Галина осмотрелась. Игорь лежал в небольшой одноместной палате, довольно уютной, и было очевидно, что уют в ней создали родители Игоря. Стол был покрыт веселой яркой клеенкой, на тумбочке рядом с кроватью стояла симпатичная вазочка с цветами, Игорь был укрыт не выцветшим казенным одеялом, а домашним шерстяным пледом с красивым орнаментом, а на стене красовалась цветная фотография Виктора Цоя, вырезанная из журнала.
Присмотревшись к Игорю повнимательнее, Галя поняла, что лежит он не на обычной кровати, а на каком-то странном сооружении, очень напоминающем большое широкое кресло, как в кабинете стоматолога, только гораздо удобнее и внушительнее. В нем больной находился в полулежачем положении. Вплотную к спинке чудо-кресла стоял не менее странного вида аппарат, похожий на шкаф, с разными приборами, проводочками и переключателями.
– Это что такое? – шепотом поинтересовалась Галина у Льва Николаевича, кивнув на аппарат.
– Дай бог тебе никогда не знать, что это такое, – вздохнул мужчина, поднимая на девушку измученный взгляд. – Это аппарат «искусственная почка». Американский. Он буквально напичкан новейшей электроникой, да что толку… Игорь уже два дня не может без него обходиться, только все это временные меры, к сожалению. Вот такие дела.
Галя потрясенно помолчала, затем сняла куртку и присела на стул, повесив на спинку сумку и пакет с соками.
– Лев Николаевич, – дотронулась она до его руки, – вы, может, отдохнете? А я тут побуду, с Игорем. Вы же всю ночь не спали.
– Спасибо тебе… Только я дождусь обхода, скоро врач придет. Может быть, скажет что-нибудь утешительное. – Лев Николаевич поднялся и потер лицо руками. – Хотя ничего хорошего мы с женой уже и не ждем. Она тоже слегла, с давлением… Кошмар!
– Ну что вы! Ведь выход должен же быть, обязательно! – Галя так искренне произнесла эти слова громким шепотом, что мужчина с благодарностью взглянул на нее. – Знаете, я уверена, что нельзя отчаиваться. Нужно испробовать все-все варианты, тогда один правильный вариант найдется сам!
Но Лев Николаевич не разделял ее уверенности. Он безнадежно махнул рукой и тихо сказал:
– А вариантов всего два. Только два, понимаешь? Один из них – это пересадка почки, на которую огромная очередь на год вперед…
– А… второй? – беззвучно прошептала Галя, предчувствуя страшный ответ.
Но ответа не последовало. Отец Игоря просто выразительно посмотрел на нее – в его взгляде плескались огромная боль, отчаяние и страх перед неотвратимостью потери сына.
Она поняла, что ничего не стоит говорить этому измученному до крайности человеку. Что бы она ни произнесла, все будет ложью и фальшью. Потому что ее любимый Игорь действительно умирает. Она окончательно поверила в происходящее только тут, в палате, увидев «искусственную почку», неподвижно лежащего Игоря с неестественно бледным, каким-то нереальным лицом, безумное горе в глазах его отца… Галина ощутила, как вспотели ладони и волосы буквально зашевелились от ужаса. Она молча, не в силах произнести ни слова, смотрела на своего любимого и не могла оторвать от него взгляда. Ей казалось, что он может умереть прямо сейчас, сию же секунду, на ее глазах. Девушка напряженно следила за тем, как слегка поднимается и опускается его грудь, и изо всех сил боролась с подступающими слезами.
Дверь бесшумно открылась, и в палату вошел высокий моложавый мужчина в белом халате. За ним маячила молоденькая медсестра в кокетливой белой медицинской шапочке. В руках она держала планшет с листами назначений. По плохо скрываемому обожанию в ее глазах было очевидно, что она боготворит своего шефа, видимо, восходящее светило медицины. И действительно, девица тщательно записывала каждое его указание и восхищенно ловила каждое его слово.
Доктор тихо поздоровался и подошел к аппарату, поддерживающему жизнь Игоря. Внимательно изучив показания приборов, он удовлетворенно кивнул и повернулся к Льву Николаевичу.
– Ну что ж, пока состояние стабильное, но… – замялся он, вздохнул, – к сожалению, пока. Я вам говорил уже, что «искусственная почка» лишь паллиативное средство, то есть временное. А в вашем случае даже очень временное. Мы не сможем долго держать вашего сына на аппарате. А если совсем точно, то не более трех суток.
Лев Николаевич взглянул в лицо доктора.
– Да, я знаю. А потом? Что потом, доктор? – глухо спросил он.
Врач не отвел взгляда и честно ответил:
– Нужна пересадка. Это уже абсолютно точно. Если еще вчера я сомневался в ее целесообразности, то сейчас я могу констатировать факт – без операции не обойтись. Причем как можно скорее. Я не знаю, как поведет себя организм вашего сына через день или через час… Могут начаться другие осложнения, с сердцем, например.
– Что я должен сделать? – Лев Николаевич шагнул к доктору почти вплотную. – Сколько она стоит, эта операция? И куда мне обращаться за донором, вы можете мне посоветовать?
– Посоветовать могу. Обычно идут в координационный донорский центр, но… ведь существует очередь, и она немаленькая. А в вашем случае промедление смертельно. Это я вам со всей ответственностью заявляю. Попытайтесь обратиться в горздрав… В общем, стучитесь во все двери, – монотонным голосом пробубнил врач, и Снегирева поняла, что он сам ни на секунду не верит в успех, а говорит все это по инерции, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Доктор еще раз проверил показания приборов, взглянул на спящего Игоря и поспешил исчезнуть из палаты.
Галина, поколебавшись секунду, выскочила за ним. Ей хотелось поговорить с врачом самой, с глазу на глаз. О чем его спрашивать, когда в принципе и так все ясно, Галя представляла плохо. Но она надеялась, что ей врач обязательно скажет что-нибудь важное, даст действительно дельный совет, а то и поможет в поисках донора.
В коридоре Снегирева осмотрелась по сторонам и подошла к столику дежурной медсестры. Суровая на вид женщина в белоснежном халате и очках-хамелеонах раскладывала утренние таблетки в одноразовые стаканчики.
– Скажите, пожалуйста, – робко обратилась Галина к дежурной, – как зовут врача, который только что вышел из восьмой палаты, и где его кабинет?